Теперь Ларчикова. За что могли убить ее? Кто? Жених? Спрашивается, как могло случиться, что такая молодая женщина решила вдруг выйти замуж за Пермитина? Из-за денег? Исключительно. Но если так, то почему же у него нет машины? Почему он приехал на дачу на электричке, а не взял, скажем, такси? Билет, который он предъявил в качестве доказательства своего алиби (мол, ехал полтора часа на электричке, а до этого был дома, пусть подтвердят соседи), мог быть взят у любого пассажира, а то и вовсе подобран Пермитиным на перроне… Билеты не именные, их можно было предъявить с десяток, если не больше.
Корнилов и сам не мог ответить себе на вопрос, почему первый подозреваемый для него – именно Пермитин. Быть может, фамилия показалась ему знакомой?.. Он не успел навести о нем справки. Но Крымов с Шубиным утверждают, что именно Пермитин являлся хозяином квартиры, принадлежащей теперь Ларисе Белотеловой. Квартира стоит очень дорого. Он срочно продает ее за бесценок, чтобы этими деньгами ослепить полунищую учительницу Ларчикову. Спрашивается, зачем ему было убивать? Не-за-чем! Он ее и не убивал. Просто он не понравился Корнилову – вот и все дела. Необъективность? Непрофессионализм? Интуиция? Корнилов не мог бы сейчас ответить на эти вопросы.
Кроме того, ему не понравились соседи Ларчиковой по даче – они явно что-то недоговаривали. Крымов предполагает, что они, оказавшись на даче Ларчиковой СЛУЧАЙНО (а не из-за крика Татьяны, потому что, услышав крик, Михайловы запросто могли бы увидеть убегающего преступника или хотя бы отъезжающую машину) и обнаружив труп соседки на втором этаже, просто-напросто ОГРАБИЛИ дачу, вынесли из нее все самое ценное и погрузили в машину. И хотели уже уехать, как вдруг на даче Ларчиковой появился сторож. Михайловым не оставалось ничего другого, как рассказать, что Ларчикова мертва… Тут же ими была придумана версия, что они приносили Ларчиковой редиску… Так, во всяком случае, считает Крымов. Он видел за стеклом заднего сиденья михайловских «Жигулей» какой-то натюрморт с ромашками. Этот же натюрморт, опять же по словам Крымова, он видел и на фотоснимках с изображением Ларчиковой, сделанных шутки ради Льдовым и Кравцовым. Вывод: Льдов и Кравцов были гостями на даче Ларчиковой? Но что они там могли делать: двое учеников и одна учительница? Кравцов будет молчать – это ясно…
Телефонный звонок, прозвучавший как сигнал к действию, заставил Корнилова покинуть ванну, и он, ступая босыми ногами по паркету, добежал до аппарата в прихожей:
– Корнилов слушает.
Звонил Сазонов. Он сказал, что неподалеку от дачи Ларчиковой, в лесу, обнаружена раненная в голову и находящаяся в крайне тяжелом состоянии девятиклассница Оля Драницына. А примерно в десяти километрах от основной трасы, ведущей от этого дачного массива в город, в овраге найдены голубые «Жигули», принадлежащие Михайлову Борису Александровичу. В машине два обгоревших трупа, предположительно чета Михайловых…
– Послушай, Сазонов, ты мне перед ужином весь аппетит испортил… Да что же это такое! Не класс – а сплошной кошмар! Надеюсь, это все?
– А тебе мало? Кстати, ты помнишь Зверева?
– Зверев… Что-то знакомое.
– Ты не помнишь? Мы его водили с тобой за нос лет пять тому назад, запугали бедолагу так, что ему пришлось уехать отсюда на время, чтобы история с Пермитиным поутихла… Так вот: он снова здесь и начал копать…
– Вот черт, я же помню, что уже где-то встречал эту фамилию… Пермитин! Ну конечно! Вдовец! Его…
– Витя, спокойной ночи.
И Сазонов положил трубку. Корнилов разозлился – неужели Сазонов думает, что и его телефон прослушивается?! Может, теперь из-за этого Бурмистрова вообще свернуть всю работу прокуратуры?
На паркете образовалась лужа. Произнеся громко вслух все, что он думает по этому поводу, Корнилов, дрожа от холода, вернулся в ванную и собрался было уже погрузиться в теплую воду, но теперь его отвлек звонок в дверь.
Чертыхаясь, он накинул халат и пошел открывать. Но, увидев стоящую на пороге Людмилу Голубеву, был приятно удивлен.
– Извините меня, но там наши дети… за «Ботаникой»… дерутся с интернатскими… – находясь в сильнейшем волнении, она с трудом подбирала слова. – Мама Горкина позвонила мне и сказала, что Кравцов и его ребята пошли в «Ботанику», у них там «стрелка»… Выясняют отношения… За интернатскими стоят взрослые бандиты. Еще при Льдове кто-то обидел интернатскую девочку, ее избили в посадках, заставляли чуть ли не землю есть… Помогите. Я понимаю, что это не в вашей компетенции, но вы хороший человек, вы знаете, что надо делать…
– Вы что, даже в милицию не позвонили?
– Позвонили. Но время идет, никто еще не приезжал…
– Подождите, я только оденусь…
* * *
Кравцову позвонили поздно вечером накануне. И он понял, что не может не прийти. Тогда он потеряет все: авторитет, самоуважение, власть. Ему захотелось исчезнуть, раствориться в душном воздухе маленькой комнаты, чтобы никто и никогда его не нашел.
Мать, зайдя к нему, чтобы пожелать спокойной ночи, спросила, кто же так поздно позвонил, на что получила невразумительный ответ: знакомые.
Он ждал, когда все улягутся спать, чтобы потом незаметно выбраться из квартиры и пойти на поклон к Льдову-старшему. Другого выхода из создавшегося положения он не видел. Понятное дело, что интернатские позовут свою «крышу» – бандитов из Заводского района. Драться Кравцов не умеет. Да и разборку относительно девчонки, с которой сцепилась Тамарка, надо было устраивать при жизни Льдова, а не теперь, когда его нет… Но «стрелка» была назначена, и никакая сила не способна была противостоять решению интерната отомстить за унижение Марины.
Виктор даже не помнил, как он вышел из квартиры и по темной лестнице спустился вниз, как шел по ночным улицам, шарахаясь от собственной тени, до дома, в котором еще совсем недавно жил Льдов. Но Вадима не было, он ушел, он предал всех и в первую очередь Кравцова, подставил его своей смертью…
Лифт уже отключили, и Виктору пришлось подниматься пешком. Остановившись с бьющимся сердцем перед такой знакомой дверью, он почувствовал тошноту. Пот струился по его вискам, выступил на лбу и над губами. Достав платок, он вытер лицо и позвонил. Он знал, что все спят – окна квартиры Льдова были темными.
Однако уже очень скоро тонкий женский голос, доносящийся откуда-то из глубины квартиры, должно быть из домофона или специального устройства, спросил: «Кто там?»
– Это я, Кравцов.
Дверь сразу же открылась, и Вероника Льдова, закутанная в длинный розовый халат, испуганно уставилась на Виктора.
– Витя, что стряслось?
Но для Кравцова даже смерть Ларчиковой и ранение Драницыной, о которых он узнал от одноклассников, были пустяком по сравнению с завтрашней «стрелкой»:
– Дядя Саша дома? – спросил он главное, ради чего и пришел сюда в столь поздний час. – Вы извините, что я разбудил вас…
– Его нет, да ты проходи, не бойся… Я одна. Лежу в темноте и все думаю, думаю…
