– Вы здесь живете?
Габрысь уважительно посмотрел на нее и подтвердил:
– Я вас узнал. Вы были там до убийства, это видно на записи. На вас было черное пальто, бежевая шапка и тяжелые, наподобие военных, ботинки. Та женщина из клуба вас не пускала. Я уже тогда догадался, что вы из полиции. А после перестрелки вы поздоровались с тем криминалистом, как со старым знакомым, и разговаривали с журналистами. А с ним поссорились. – Он указал на Духновского.
Саша улыбнулась:
– У вас хорошая память на лица.
– Это было моей профессией, – ответил он. – Я опознаю этого бандита в суде. Только обеспечьте мне охрану. Это гангстер.
– Почему вы раньше ничего не говорили об этом? – не унимался Духновский.
– Две недели назад Блавицкий пообещал мне, что они съедут из моего дома.
– Из вашего дома?
– Я председатель кооператива и отвечаю за это место. Он обещал мне. Добавил только, что ему нужно будет убедить компаньона. Я обрадовался, так как долго этого ждал. А потом – праздники, в костеле куча всяких обязанностей. Я только сегодня утром просмотрел записи. – Он указал на диск. – Я просто сопоставил факты, а думать по-прежнему умею хорошо. Еще я помню номера машины, на которой Блавицкий приехал в клуб. Собственно, я очень хорошо знаю эту тачку, он купил ее у нашего давнего общего знакомого. – Он продекламировал наизусть марку, модель и регистрационный номер автомобиля. – Если вы обеспечите мне охрану, я готов сотрудничать и давать показания. И конечно же готов понести наказание за испорченную проводку. Однако я действовал с самыми добрыми намерениями. Была Страстная пятница! Негоже развлекаться, когда Сын Божий так страдает! – добавил Габрысь, искренне возмущенный.
– А вы не были в это время в костеле? – заинтересовалась Саша.
– Я вернулся раньше. Бог приказал мне исправить ситуацию. Я вошел в подвал, чтобы соединить провода. У меня были с собой щипцы, изолента, клей и ножовка по металлу, чтобы перепилить новые навесные замки. Эти придурковатые электрики никак не могли найти причину поломки.
– Когда вы его видели? После того как вышли из подвала или на мониторе?
– Я видел, как он уезжает, – пояснил свидетель. – А камера зарегистрировала, как он стоит возле клуба. Расстояние слишком большое, лица не разглядеть, но я знаю, что это был он.
Эррату, помесь дворняги и немецкой овчарки под регистрационным номером HD-15022, Виктор Бохенский получил по наследству от кинолога, который два года назад вышел на пенсию и вскоре после этого умер. А поскольку Эррата прослужила в полиции пять лет, столько и записали в документах в графе «Возраст». Поначалу отношения между Бохенским и Эрратой не заладились. Собака бросалась на него, не поддавалась дрессировке, не шла на сотрудничество. Наконец, сильно его искусала. Ветеринар, накладывая Виктору очередную повязку, сказал, что на этот раз вынужден сообщить об инциденте начальству. Случился скандал. Виктор боялся, что ему придется кому-нибудь передать собаку. Это означало бы для него необходимость переаттестации в Кинологическом центре, и неизвестно, не повторила ли бы Эррата свою выходку с новым кинологом. Шефиня не скрывала своего недовольства. Обучение и содержание Эрраты уже обошлось им в тринадцать тысяч злотых, но, к сожалению, от когда-то лучшей по наркотикам собаки не было никакой пользы. Она толстела, ленилась, отказывалась работать. Скучала в вольере и становилась все более агрессивной. Когда ее брали на задание, она вела себя неадекватно. Были подозрения, что это бешенство или, возможно, психическое заболевание. Собачий психолог, однако, исключил такую возможность.
– Не сошлись характерами. Случается даже в любящих семейных парах, – ответил он, когда Виктор спросил, почему собака так себя ведет.
Тогда Бохенский решил попробовать взять собаку к себе домой и, если в ближайшие пару недель ничего не изменится, принять окончательное решение. Сначала он поговорил с начальником и только потом спросил жену. Она взглянула на фото собаки в телефоне и согласно кивнула. Правда, запретила впускать ее в дом и предупредила, что детям нельзя к ней приближаться. Виктор оборудовал Эррате место в сарайчике у забора. Он накормил ее, и лишь только начал чистить щеткой, как она снова его укусила. Не говоря ничего жене, он завязал себе руку тряпкой и решил оставить собаку без внимания. Он по-настоящему разозлился. На следующий день Виктор начал укрощение строптивой. Собаку не кормили и не занимались с ней. Никто не бросал ей мячик. Она бегала по саду, явно ошеломленная простором. Долгие годы она провела в тесном вольере, крутясь вокруг своей оси. Спала летом на земле, а зимой на сене. Такая жизнь была ей понятна и близка. То, что происходило сейчас, не укладывалось в ее собачьей голове. Не получив еды и на второй день, она ушла из сарайчика и залегла в зарослях под забором. Там она лежала, свернувшись в клубок, как волк.
– Слушай, что это с ней? – забеспокоилась Лена, жена Бохенского. – Она странно себя ведет.
Кинолог даже не взглянул в сторону собаки.
– Обиделась.
– Обиделась?
Он пошел за пивом, а когда вернулся с холодной банкой в руках, около Эрраты крутились его четырехлетние двойняшки, а Лена гладила собаку по голове. Виктор подошел ближе, Эррата оскалилась. Лена обернулась с триумфальной улыбкой:
– Она на самом деле тебя не переваривает.
Он отошел, совершенно раздавленный. По телевизору транслировали футбольный матч Польша – Норвегия. Виктор намеревался открыть третью банку пива, когда в комнату вбежала одна из двойняшек, очень возбужденная:
– Папа, давай тряпки!
– Что? – Он лениво обернулся в ее сторону. Ну вот, он только что пропустил прекрасный удар по воротам. Он замер, когда показывали повтор, но девочка потянула его за рукав:
– Старые полотенца, быстрей! Мама сказала, что они в прачечной на третьей полке!
Виктор по-прежнему не отрывал глаз от экрана.
– Вот же!.. – Он хлопнул себя по ноге, потому что мяч ударился о столбик ворот. Только после этого он смог переключить внимание на тряпки: – Что ты там говорила? Зачем вам полотенца?
– У Булки идет кровь! Быстрее!
– У Булки?
– Ну, у этой новой собачки, – пояснила девочка. – Ее лапки пахнут, как булочки. Ты нюхал?
Виктор вскочил как ошпаренный. С Эрратой не должно ничего случиться, пока она под его опекой. Иначе ему пришлось бы выплачивать как минимум тринадцать тысяч, потому что столько стоило обучение и дрессировка собаки. Начальница не простит ему этого. Через полминуты он был уже на улице, вместе с дочерью и полотенцами. Эррата опять была в сарайчике. Лена обернулась, вся красная и запыхавшаяся. Руки и платье ее были в чем-то буром. Кровь? Сердце у него ушло в пятки.
– Она жива? – прошептал.
– Все прошло хорошо, – объявила жена. – Давай это сюда. Она выдернула у него из рук полотенца и сначала сама вытерла руки, а потом пол в сарайчике.
