– Ваше величество! – Антанариэль упала на колени и склонила голову, как подобает верноподданной.
Позади месяцы допросов, гипноза, снятия мнемограмм с мозга. Она едва сумела привести себя в нормальную форму после интенсивных допросов в личной службе безопасности его величества.
– Встань, светлая. Мы разрешаем.
Девушка медленно поднялась, не отрывая глаз от пола. Смотреть на императора не разрешалось. Только с его личного разрешения. Дарка чувствовала, как позади неё сопят гвардейцы охраны, готовые при малейшем намёке растерзать её на куски. Снова раздался голос повелителя:
– Значит, ты утверждаешь, что они пришли из другой вселенной? И продолжаешь настаивать на этом?
Антанариэль кивнула. Робко, но тем не менее веря в свою правоту. Чуть глуховатый голос заговорил:
– Как ни странно, я верю тебе. И имеющиеся у меня свидетельства других светлых подтверждают это. Кроме того, члены клана Пришедших извне, за исключением своего вождя, принадлежат к расе, неизвестной в наших мирах. Тем не менее они подчиняются хуману беспрекословно.
– Да, ваше величество. Это так.
– Твои мнемограммы это подтверждают. Как и показания свидетелей. Возникает вопрос: что нам с ними делать?
Дарка напряглась – сейчас всё решится… А император продолжил свою речь:
– И думаю, единственно верным решением будет пока игнорировать чужаков. По крайней мере, пока мы завоюем всю власть в галактике. Впереди – новая война. Умиротворение пиратских кланов. И уделять время горстке пришельцев, несмотря на все плюсы владения их знаниями, считаю излишним. Решение принято.
Антанариэль вновь склонилась в поклоне, скрывая радость, проступившую на её лице…
Глава 16
Крейсер умирал. Медленно, но верно. Механики уже ничего не могли сделать с изуродованным двигателем, и дальнейшие попытки как-то его реанимировать приводили только к ухудшению состояния сложнейшего механизма. Уцелев в жуткой бойне, устроенной ушастыми возле столичной планеты Рария, чудом сумев уйти из огненного хаоса, тем не менее сейчас Лан Дитер, бывший штрафник, оставался единственным офицером на изуродованном корабле.
Свет в развороченной рубке замерцал, то почти угасая, то вновь возвращаясь к нормальному свечению.
– Командир, ходовой отсек передал: всё.
Бывший капитан пошевелился:
– Сколько у нас времени?
Его зам, старшина, точно так же, как и сам капитан, когда-то освобождённый неизвестным человеком из рабства, прикинул:
– Неделя максимум. Если не откажет система жизнеобеспечения. Сейчас все техники и инженеры занимаются ею. Просят помощи.
Лан тяжело вздохнул:
– Пошли к ним наших ребят. Они, конечно, спецы ещё те, но, по крайней мере, могут подержать или напрыскать аварийной пены на дырки.
Старшина кивнул:
– Сделаем, командир.
Фактически на борту уцелели лишь члены его отряда. Особый абордажный отряд штрафников, никто из них не должен был вернуться после битвы живым. Тогда, месяцы назад, они, окрылённые надеждой, вернулись в Рарию на подаренном им корабле. Все четыреста бывших рабов. Сколько было планов, надежд! И чем всё обернулось? После посадки их тут же арестовала инквизиция. Всех обвинили в небрежении долгом и отправили в лагерь на каторжные работы, где он, потеряв многих из тех, с кем спасся, дожил до последних дней республики. Когда стало не хватать пушечного мяса, кто-то из иерархов решил, что смысла терять человеческие жизни на ненужных работах нет. Куда выгоднее отправить всех на войну. Были сформированы особые штрафные команды, которые в бешеном темпе стали натаскивать на войну. Спасибо хоть на этом. Могли ведь просто отправить в мясорубку. Но целесообразность перевесила. Посылать необученных людей в бой не посчитали выгодным. Поэтому все каторжники прошли примитивное обучение. Затем, кое-как вооружив, поскольку не хватало всего – оружия, скафов, взрывчатки, – их запихнули в отправляющиеся на последнюю битву корабли в качестве абордажников-смертников. Дальше оставалось только положиться на удачу и судьбу.
Ему лично и тем, кто оказался в его отряде, повезло. Пусть не надолго, но тем не менее. Крейсером командовал опытный капитан, имевший какой-никакой опыт. Правда, он уже погиб, но свою задачу выполнил. По крайней мере, сейчас то, что осталось от крейсера, дрейфовало за световые годы от Рарии одним куском. Потери в экипаже оказались страшными. Ужасающие оружия дарков расстреливали корабли обороняющихся республиканцев с дальних дистанций, не давая им приблизиться и пойти на абордаж. Как ни маневрировал командир крейсера, как ни пытался пройти разделяющее противников расстояние, всё оказалось тщетным. Быстро поняв это, капитан решился оставить поле боя, но… За спинами ведущего бой флота оказалось ещё одно соединение, укомплектованное фанатиками из инквизиции. Заградительный отряд. Кто знает, может, объединив силы, они смогли бы вместе переломить ход сражения. Только этого не произошло. Любая умная политика подразумевает два вида воздействия на массы: кнут и пряник. В Рарии же было принято только одно – кнут. И инквизиторы открыли огонь по тем, кто, поняв тщетность всех усилий и не желая умирать зря, пытался выйти из боя. Святоши не делали разницы ни для тех, кто действительно бежал, ни для тех, кто был повреждён до такой степени, что не мог продолжать бой. Их крейсер успел получить до выхода достаточно повреждений, так что решение капитана отойти было скорее вынужденным, чем трусостью. В принципе, будь у них полчаса и необходимые запчасти, хранящиеся на кораблях снабжения, крейсер после краткого ремонта смог бы продолжить битву. Только каратели не разбирались и отстреливали всё, что вываливалось из общей свалки.
Когда в них угодил первый залп, рулевой корабля успел переложить штурвал, уводя крейсер из пристрелочной вилки. Но шальной снаряд угодил точно в рубку. Все, кто там находился, погибли мгновенно. Осколками повредило управление, и замкнутые накоротко контакты заставили изуродованный корабль исполнять бессмысленные команды. Полный ход до выгорания дюз и огромная окружность. Абордажников едва не расплющило в их отсеке, когда очередные порции рабочего вещества оказались в двигателе. Набранная в агонии скорость позволила неуправляемому кораблю вырваться. Поняв, что крейсером никто не управляет, поскольку ускорение грозило в скором времени раздавить людей на борту, Лан решился на воинское преступление: он приказал своим подчинённым вскрыть отсек изнутри. Сказано – сделано. Специальная мина проделала дыру в переборке, и бойцы устремились к рубке, желая остановить корабль. Но не успели. Внезапно работа двигателя оборвалась. При обыске выяснилось, что из всего экипажа уцелело меньше трети – часть механиков и техников. Два торпедиста из сорока. Один оператор наведения орудий. Из двадцати. И… они. Собранные со всех каторг штрафники-абордажники. Никто из выживших не собирался выяснять отношения между собой. Ни свободные, ни арестанты. Было не до того. Сейчас нужно было как-то выжить. И сделать это они могли сообща.
