Гляжу я на своих приятелей, и комплекс неполноценности меня не то чтобы обуревает, он меня просто целиком заглатывает среди обломков и пены. И ныряет снова в бурлящую пучину. А я, как Иона, сижу внутри этого комплекса и вопрошаю, выжимая мокрую сутану: «Ну вот почему, почему у комсомола шесть орденов, а у меня только хрен с горы?! Отчего люди так интересно живут? Переживают столько всего любопытного, острого, пряного? А у меня все размеренно, как зонтагвахтинфантериецуге в Гатчине?!
Ввечеру прошедшего дня зашла ко мне в кабинет моя статная домоправительница. Я, по обыкновению своему, стоял у напольного глобуса и чертил на нем разноцветными карандашами, разметав вдоль экватора кружева манжет, линии фронтов и стрелы направления главных ударов. Мои седые кудри привольно лежали на собольей оторочке домашней мантии. Очи мои горели огнем грядущих битв, мысли же устремлялись в клубящееся неведомое, в котором ржали кони под потсдамскими кирасирами, визжала картечь, взлетали на воздух в черном облаке линейные корабли, плутонги залпировали с куртин, а я в каске топтал поверженные штандарты и принимал парад в горящем Риме.
– Как сажать будем? – спросила меня моя домоправительница Татьяна, разгоняя руками пороховую гарь.
– Непременно! Непременно будем и сажать, и вешать! И все прочее, Танюша, ангел мой, нам тоже надо будет сделать. Никто, кроме нас! – ответил я, обернувшись к ней.
В треснутом пенсне моем полыхала канонада.
Пригибаясь под свистящими пулями, домоправительница подбежала ко мне и повторила из скользкой траншеи, ухватясь за оборванный телефонный провод:
– Как сажать будем гостей ваших? Вот смотрите, что получается. Николай приезжает со своей любовницей, Игорь со второй, что ли, женой, Сергей с бывшей третьей супругой. Вроде так выходит, что вторая жена Игоря – она как бы старшая. Но Игорь – он только младший партнер. А старший партнер – Николай. Но его любовница новая и временная, и это многим бросается в глаза. Старшей ее делать нельзя. А Сергеева бывшая третья жена, хоть Сергей тоже старший компаньон, она обязательно напьется и будет приставать к своему другому бывшему мужу, к Николаю. Который приедет со своей любовницей…
– А старшая обязательно должна быть? – спросил я изможденно.
– Беспременно! Она должна подарки раздавать детям, предлагать конкурсы, у нас же программа целая! С музыкантами, клоуном и осликом Пони.
– И дети будут?!
– А как же! Дети Николая и третьей жены Сергея, Игорь привезет свою дочь от первого брака, плюс два сына любовницы Николая, плюс сын Сергея от первой жены. Ну и ваши дети тоже обещались быть, – домоправительница посчитала в уме, – от вашей второй супруги. Должно получиться очень весело! Тем более что у сына Сергея отношения с дочерью Игоря…
Я ударом ноги распахнул окно. Валхалла! Жди меня…
Выпускной
Ночью поднял по тревоге, крутя ручку корабельного ревуна, всех своих родных сердцу приживальщиков. Так увлекся этим самым ревуном, что не обратил внимания на то, что все уже собрались и смотрят на меня не мигая, прижимая к груди тревожные мешки с самым необходимым.
Осознавая ситуацию, еще минуты три крутил ручку, даже не запахивая халат. А вдруг еще кто-то притаился по комнатам, запихивая от ужаса сухари в рот?
А все из-за чего?
Вернувшись из поездки в город Москву, куда меня отправили по решению градоначальства на веки вечные для покаяния и стояния на перроне Казанского вокзала для воодушевления отъезжающих казахов, провел ревизию трат. И обуял меня дикий и липкий ужас. Два часа терзал арифмометр «Феликс» и выводил кривые цыфирки на куске обоев. Ситуация зашла так далеко, что простым урезанием пайков дело обойтись не может.
Пятнадцать человек! Да и люди ли они вообще?! Пятнадцать человек толкутся у меня по помещениям, скользя по раскисшим опилкам!
Раньше с ними было проще: кинул отрез ситца и пару мешков из-под сахара-рафинада – все! Все одеты, все хвастаются обновами друг перед другом, от зеркала не отогнать. От щедрот метнешь еще в довесок пакетов там, не знаю, картона какого-нибудь, так вой от радости стоит над поселком дня три, не меньше. Пару калош носили три года посменно, с драками.
И с питанием раньше было куда как хорошо! О чем думали мои родненькие? Дожить бы до весны – там пойдет крапива, лебеда пойдет, березовый сок, по весне природа на выручку придет. Так одной надеждой и зимовали у стылой печки.
И с досугом… Вечером кто расскажет чего из виденного, кто на стене из тени от кукиша забавную фигуру изобразит, тараканьи бега по столешнице, в дурака на щелбаны, лото по копейке. Соседи завидовали такой насыщенной культурной жизни. Иной вечер и уснуть не можешь от охвативших эстетических переживаний – это когда собак гоняли палками по двору или кто забавно перескажет статью из «Сноба».
А теперь как?
А теперь все не так!
Я больше про это писать не буду, а буду писать про историю и про путешествия.
И про себя еще писать буду.
P. S. Поясню, в чем дело. По возвращении из стольного града был мне предъявлен ценник выпускного вечера одного из моих детишек.
Давайте я вам его коротенько воспроизведу.
Ужин в арендованном ресторане гостиницы «Холидей Инн» (на минуточку!) – 20 000 руб.
Прогулка на теплоходе «Веста» (жаль, не на галере, где бы я за загребного был) – 5000 руб.
Подарок школе (чтоб не было в море тайн) – 5000 руб.
Подарок классному руководителю – 3000 руб.
Костюм для вечера – 25 000 руб.
На карманные расходы – 10 000 руб.
И это еще до поступления в ПТУ! Которое тоже обойдется, я так полагаю.
Деньги не очень серьезные, но как-то обидно за свою молодость. Подчеркиваю – за свою молодость.
Вот такое эгоистическое признание.
Каин и Авель
Сегодняшняя тема для посильного медитативного покаяния будет такой.
Звучание имени Каин во многих языках практически совпадает – Каин, Кайин, Cain, Caini. Звучание же имени Авель имеет большое количество вариантов – Хевель, Хибель, Эвель, Абель, Гевель, Хавель, Кебель.
Уверен, что неспроста!
Посвятил этому наблюдению небольшую речь в очереди за шотландской лососиной.
Я иногда прибегаю к такому методу расширения круга знакомств. Пока вынесут на руках из магазина, незаметно суя мне под ребра кулаки и стукая головой о витринные углы, пока раскачают, пока то, пока се… Сколько я успею рассказать об окружающих, сколько бесценных наблюдений рассыплю я вокруг себя! И даже лежа в луже, сгребая расползающиеся кульки, не оставляю я своего посильного служения: сочно выговариваю определения из словарей, показываю интеллектуальные фокусы, удачно шучу.
Заходишь в магазин и видишь в нем разнузданное потребление в самых его отвратительных розничных видах, со скидкой потребление, эдакое жадноватое, с горячечностью. Другой маститый философ, не истинный правозвестник мудроты, – ну, не я, короче говоря, – он ведь зайдет и выйдет, ничего не сделает для улучшения нравов. Ну, проклянет, может, ударит кассиршу бутылкой по башке, что там еще кандидаты философии вытворяют при перепадах давления? Я же вхожу в чертоги Молоха благостный, всегда в приподнятом настроении, лучась добродушием, протягивая погрязшему миру свои руки. Вступаю, шаркая лапотками свежими, в хрустальные дробящиеся и злые чертоги.
