– Уже поправил, – ответил я.
– Что?.. Как?
– Сбой в проге, – пояснил я. – Это легко. Достаточно постучать ногой по стенке на уровне твоего… гм… таза.
Она фыркнула.
– А твоего? У нас на одном уровне. Только живот у тебя пониже.
– Это у меня не живот, – ответил я с неудовольствием, – просто грудь слегка опустилась от усиленных умственных занятий. Могу даже не втягивать, не так уж и висит.
У нее пара видеокамер в гостиной и всего одна на кухне, я не мог удержаться от того, чтобы не просмотреть как она вообще в доме, кто приходил и чем занимались. Увы, ничего интересного, везде стандарт, а у нее еще с жестоким уклоном в фитнес, что не фитнес, а настоящее бодибилдерство на грани между женским и мужским. Все-таки ту штангу, что она в последней записи поднимает пять раз на сиськи, я вряд ли вообще сейчас оторву от пола. А если и оторву, то подниму разве что до колен.
Когда я вышел, освеженный и еще больше проголодавшийся, она еще колдует на кухне, где то пикает, то позвякивает, принимая продукты и обещая что-то там такое сделать хорошо и быстро.
– Ну где же бифштексы? – спросил я.
– Посмотрим, – ответила она.
Крышка плиты отодвинулась, мой желудок громко квакнул, услышав умопомрачительные запахи жареного мяса, уже с лучком, перчиком и горькими травами, что аппетит дразнят еще больше.
Принюхавшись, она сказала деловито:
– Еще две минуты. Должно присесть и пропитаться.
Я промолчал, а она опустилась за стол напротив, поставила руку локтем на стол. Пальцы ее раскрытой пятерни пошевелились в воздухе хищно и с вызовом.
– А давай посмотрим, – предложила она, – насколько ты крепок!
Я с опаской посмотрел на ее красиво и одновременно угрожающе вздувшиеся бицепсы и трицепсы, идеально вылепленное плечо, что есть блестящее полушарие с красивыми углублениями в нужных местах.
– Как?
– А вот так!
Она снова пошевелила пальцами и победно рассмеялась, а мышцы в ее плече чуточку переместились взад-вперед.
– Ну ладно, – сказал я, – хорошо, ты только успокойся.
– Я спокойна, – заверила она, – а вот у тебя поджилки уже трясутся, верно?
– Верно-верно, – согласился я. – Дыши ровнее, у тебя давление сейчас сто семьдесят на сто десять и пульс семьдесят восемь…
Она ухмыльнулась.
– Так точно? А если проверю?
– Проверь, – согласился я.
Она усмехнулась.
– Нет уж, не увильнешь. Давай руку!
Мы скрестили пальцы, мои все-таки чуточку крупнее, однако ее как выкованные из металла.
Она с усмешкой посмотрела мне в глаза.
– Готов?
– Теперь ко всему, – заверил я.
Она резко и с большой силой больно припечатала мою кисть к столу, рассмеялась.
– Что-то я не заметила сопротивления! Давай повторим. Только выкладывайся, понял?
– Ладно, – ответил я.
Мы снова сцепили ладони, она велела:
– Давай!
Глава 5
Я начал давить, ее рука чуть подалась, потом больше, но я ощутил, что поддается, нажал сильнее, и она с презрительным смехом повела руку в обратную сторону.
Мои мышцы вздулись сами по себе, но они мне самому напомнили дождевого червяка в мешке, в то время как ее стальные шары едва не прорывают кожу.
Ее рука неумолимо припечатала мою кисть к столешнице.
– Давай третий раз, – предложила она, – последний.
– Так все равно же твоя победа, – сказал я.
– Ну хоть не всухую, – сказала она с язвительным утешением. – Может быть.
Мы в третий раз сомкнули ладони и скрестили пальцы. Она с усмешкой взглянула мне в глаза.
– Готов?
– Может, – предложил я, – сдашься сразу?
Она засмеялась, ее мышцы красиво вздулись, а рука пошла неумолимо и ровно, как солнце на закате, нагибать мою в сторону столешницы.
В последний момент я инстинктивно воспротивился, ее рука замерла, но тут же усилила нажим и припечатала мою к поверхности стола.
– Три ноль, – сказала она с торжеством.
Я вздохнул, в самом деле как-то неловко проигрывать женщине, хотя это еще та женщина, назови ее так, обидится. Такую вот Ахилл еле-еле победил в схватке, а потом ее пояс носил, хвастаясь и доказывая, что да, одолел, вот смотрите.
Она раскраснелась, глаза блестят, даже сиськи стали крупнее, как же победа над мужчиной действует на женщин, даже сильнее, чем полный бокал шампанского. А то и бутылка.
– Ну и как себя чувствуешь?
Голос ее звучал победно, я ответил мирно:
– Да все так же…
– А как насчет поражения? – спросила она весело. – От обиды язвы желудка не будет?
Я изумился:
– Какой обиды? Что у тебя мышцы мышчастее?.. Так у слона еще слоновее. Думаю, у коровы мышечных волокон тоже больше, чем у меня. Если корова меня перекоровит… убьюсь ли о стену от великой обиды и горечи поражения?
Ее глаза разом потемнели.
– Это я корова?
– Ингрид, – сказал я мирно, – ну не чувствую я обиды, не чувствую!.. Может быть, мне даже приятно, что ты меня, как ты уверена, победила. Надеюсь, по праву победительницы тут же изнасилуешь?
Она в изумлении вскинула брови.
– Почему это тут же?.. С чего ты взял?.. У мужчин какое-то странное мышление, фантазии дикие, просто изврат какой-то… У меня с психикой все нормально, нас постоянно проверяют. Потому предпочту утащить добычу в постель. А что, это была не победа?
– Пусть победа, – ответил я великодушно. – Мало ли что у нас другие понятия о победе… Хотя я малость не понял…
– Чего?
Я поинтересовался медленно:
– Зачем тебе это понадобилось?
– Побороться? – переспросила она. – Это же так очевидно? Или не?
– Не, – ответил я. – Для тебя и так очевидно, ты сильнее. И для меня. И для тебя очевиднее очевидного, что я тоже признаю твое превосходство в мышечной мощи. Так почему?
Она помолчала, мне показалось, что не сразу подобрала слова в затруднении, наконец ответила с неохотой:
– Да что-то почудилось… Даже померещилось. Да, у тебя мышцы, как дохлые улитки в целлофановом пакете, но какое-то странное ощущение… Даже не знаю, вдруг почудилось, что ты крепче, чем кажешься. Хотя, конечно, знаю, мышцы – есть мышцы. Не бывает силачей с такими, как у тебя. Устала просто за этот день, вот и мерещится всякое.
