– Я тоже устал, – признался я. – Померещилось, что ты умнее… а оказалось, красивее.
Она довольно улыбнулась, посчитав это комплиментом. Да, у женщин мозги развиваются иначе. В основном спинной, но иногда нервных волокон хватает и для утолщения в верхней части.
Она усмехнулась.
– Насчет чужой постели не страшно?
– А может быть?
– Может, – ответила она со смешком. – Бывает такое, в своей орлы, а в чужой им что-то мешает.
– А-а-а, – сказал я, – вот ты о чем… Я в любой постели тюлень, а не орел, это такое милое животное с ластами. Не любит суетиться, но не прочь поесть и любит, когда его чешут.
От кухни донесся радостный писк, это плита зовет к себе в понятной жажде похвалиться своим умением.
Ингрид поспешно откинула крышку, до меня докатились совсем уж мощные запахи прожаренного мяса, окутали с головы до ног.
– Хорошо, – сказал я с удовольствием.
Она сказала с насмешливой заботливостью:
– Может быть, тебе травки?.. Ты же ботаник?
– Я плотоядный ботаник, – сообщил я. – Как кабан. Что и мясо ест, и желуди.
– Посмотрим, – сказала она, – что ты за кабан.
Я наблюдал, как повернулась к плите, там попискивают и похрюкивают сенсоры, докладывая о готовности. Ингрид управляется достаточно ловко, что значит, готовит не так уж редко.
Первое блюдо в самом деле заставило меня превратиться в первобытного человека, хотя не забываю и о манерах, но у такого эстета, как я, манеры только помогают быстрее нарезать бифштексы, а после них кромсать тушку курицы и все это поглощать в таком темпе, которому позавидовал бы любой неандерталец или даже король Людовик, что тоже хватал еду со стола, как и все тогда, руками.
После жареного мяса она заботливо подала на стол нежнейшие ломтики двух деликатесов: тутонхамона и тамонхаима, что некогда пришли на смену попавшему под санкции простому и незатейливому хамону, тот так и не выкарабкался из-под них, а любимым блюдом россиян стал тутонхамон и соперничающий с ним тамонхаим.
Я ел, как всегда, снабжая организм белками, клетчаткой и прочими необходимыми веществами. Ингрид поглощала, как шагающий экскаватор, но в то же время чувственно и с удовольствием.
– Что глазенками вороватыми шаришь? – поинтересовалась она. – Чего-то еще недостает твоему извращенному вкусу?
– Не вижу главного блюда, – сообщил я.
– А что у тебя за главное?
– Не у меня, – ответил я. – Где на столе ведро с протеиновым коктейлем? Где гейнеры? Не синтолом же пользуешься?
– Ух ты, – изумилась она, – какие слова знаешь!.. Жри, не перебирай.
– Тогда как мышцы нарастила? – поинтересовался я. – Джинтропин колола?.. По виду ты эктоморф. Без этой горы мышц была бы утонченная леди. На тебе даже наколок нет.
– Тату?
– Ну да, – согласился я, – наколок.
– Жри, – повторила она. – Не умничай. Никакие соматропины не помогут, если не будешь вкалывать в спортзале. А потом еще и дома.
– Молодец, – сказал я.
Она изумилась.
– Что, одобряешь силовые тренировки?
– Нет, – пояснил я, – одобряю усилия. Хоть и дурью маялась, но как усердно! Могла бы только по барам мужиков снимать и жарить. А сейчас народ до того разленился, телевизор без пульта не переключит. Да что там без пульта, уже и с пультом ленится. Только жестами или голосом… Да и готовишь неплохо. Наверное, сама курей режешь? И ощипываешь?
– Не курей, – поправила она победно, – а кур! Сколько вас понаехало… А готовит домашний гриль. По программе.
Я охнул.
– Ты что, умеешь пользоваться? Здорово. Растешь в моих глазах.
– Я и читать умею, – сказала она насмешливо. – Ты лучше думай, как реабилитироваться в глазах закона? Я советую, раз уж начал, сдавай своих подельников до конца! При допросах меньше бить будут.
– С законом не спорят, – согласился я. – Особенно, когда у него такие мускулы, что и сисек не видно. Нужно подумать, какие есть пути… Те, кто это задумал, не на виду…
Она скосила глаза на свою грудь, но не попалась на провокацию, сделала вид, что не услышала, сказала небрежно:
– Если не знаешь, то что там думать? У тебя нет возможностей, которые есть у наших криминалистов.
– Верно, – согласился я. – У меня нет кувалды для выбивания дверей, но есть голова.
Она с сомнением посмотрела на мой лоб.
– Думаешь, головой лучше?
– Конечно, – уверенно сказал я. – И чем выше чин, тем лоб крепче. В честь нашей доблестной полиции мы даже одну породу рыб назвали!
– Какую?
– Толстолобики, – ответил я. – Как ни крути, но нужно просеивать теперь всех, у кого были контакты с тем Германом. Или хотя бы Жоржиком.
– Его так и зовут?
– Георгий Авилов, – ответил я. – Но имя Георгий очень уж… Георг, Джордж, Жорж, Егор… Представляешь, Жорж Победоносец, пронзающий копьем змия?
Она отмахнулась.
– Звали же его Егорием, и ничего… Просеивать уже начали. Сразу же. Наш аналитический центр никогда не спит. Нужно только сказать, чтоб искали Георгия Авилова, а не всяких Жоржиков.
– А потом, – сказал я, – когда окажется, что кто-то из них получал указания от анонима по имейлу или по звонку с телефона, который не отследить, придется…
Я задумался, она спросила быстро:
– Что придется?..
– Придется, – ответил я мудро. – У тебя компьютер есть?
– Есть, – ответила она. – И даже включать умею.
– Прекрасно, – сказал я. – Мне нужно воспользоваться. Обещаю не смотреть твои закладки на порносайты.
Она отмахнулась.
– Да смотри сколько угодно, лишь бы не запачкал мне там все вокруг.
– Вокруг не запачкаю, – пообещал я.
Она поколебалась, вид такой, что ищет как бы еще уесть, сообщила:
– Я же говорю, руководству все доложили. Там целая бригада аналитиков ищет все ниточки.
Я ухмыльнулся.
– Полиционеры?.. Да, они молодцы.
– Не вижу причины для иронии, – сказала она холодно. – Лучшие люди идут на службу в охрану порядка.
– Точно, – сказал я, – а остальные, что никуда не годятся, в науку. Бозоны всякие открывают, черные дыры, лекарство от рака… В самом деле, кому вся эта ерунда нужна, когда самое главное – научиться ходить строем.
– И отдавать честь, – добавила она. – Ты умеешь?
– Нет, – ответил я честно. – Честь у меня одна, никому не отдам. А вы можете отдавать ее любому вышестоящему. И даже друг другу.
