Только теперь Варавва почувствовал взгляд спящего, тяжёлый, как могильная плита, и невольно отступил назад, собираясь в комок.
Взгляд Дракона не был угрожающим, вызывая ассоциации заторможенности, отрешённости от всего сущего, равнодушия и эйфорической пустоты. Дракон – кем бы он ни был на самом деле – находился в состоянии пассивной рассредоточенности, которую можно было назвать сосредоточенностью на пустоте, в состоянии прострации, если пользоваться земными терминами, и лишь изредка «вскидывался» сквозь сон, пробуждаясь на мгновение и снова впадая в глубокую депрессию нирваны.
Подошли Дергачёв, почти не обративший внимания на «каплю ртути», и сражённая увиденным – глаза на пол-лица! – Евгения.
– Ужас! – проговорила она хрупким голосом. – Он… жидкий?!
– Это голография, – пробурчал Дергачёв, покосившись на тела охранников. – У него нет определённой формы, а рентген его не берёт. На экране томографа – куча муравьёв, образно говоря, или скорее – осиный рой. Хотя это и не осы, и не муравьи – полевые кластеры. Но энергии в нём – что в тысяче атомных бомб.
– Не рванёт? – облизнул пересохшие губы Варавва.
– Самостоятельно не должен, это же не бомба, в конце концов. Боевой робот с большим спектром воздействия на материальные объекты.
– Вы же подготовили всё к взрыву.
– Это мера предосторожности, на случай, чтобы к нам никто не смог прорваться. Но Дракона взрыв скорее всего не уничтожит.
– Ужас! – повторила Евгения. Сконфузилась, виновато посмотрела на Варавву. – А я не верила Ермоше! Честное слово!
Туша Дракона вздрогнула, по ней побежали тусклые змейки фиолетового свечения, собрались в кольцо, и это кольцо ушло в потолок пещеры, порождая водопад мелких искр.
Дергачёв бледно улыбнулся.
– Через пару минут из-под земли в районе Сылвы вылезет очередной НЛО.
Варавва очнулся.
– Значит, реально взорвать его нельзя?
– Если только сбросить атомную бомбу, способную пробить сто пятьдесят метров базальта и осадочных пород. Да и то я не уверен.
– А если возбудить внутри какие-нибудь автоколебания, чтобы его реактор пошёл вразнос?
– У него нет реактора, он сосёт энергию из вакуума. К тому же если Дракон взорвётся, ни от Молёбки, ни от всего Пермского края не останется камня на камне!
– Ясен пень. А заставить его улететь в космос можно?
Дергачёв в растерянности почесал затылок.
– Мы не ставили такой задачи.
– Так поставьте!
– Не получится.
– Почему?
– Тревога уже началась, сюда скоро прилетят зондеры.
– Кто? – не понял Варавва.
– Ну… чистильщики… контролирующие территорию. Зачистят территорию, наберут новую команду взамен допустившей утечку информации, так уже было.
– Зондеры – люди или ваши криптоиды?
– Люди… запрограммированные.
– Ими случайно не полковник Зайцев командует?
– Не знаю.
– Пока они найдут новых исполнителей, пока зазомбируют, пока ликвидируют компанию Чешко… хотел бы я на это посмотреть… пока спустятся к нам… сколько у нас времени?
– Может, час… может, чуть больше.
– Успеем что-либо предпринять. Веди в центр управления вашей машинерией.
– Я хочу жить…. – Дергачёв заторопился, увидев сдвинутые брови майора. – Я буду полезен, клянусь! Выполню любой приказ!
– В этом я не сомневаюсь. Интересно, это психология наездников – уцелеть любой ценой? Или чисто человеческое качество? Наездники боятся умереть?
На мгновение лицо Дергачёва стало иным, чужим, высокомерно-презрительным, словно с него слетела маска. Инженер тут же сморщился, засопел, бледнея, заискивающе заглянул в глаза Вараввы, но тот уже понял, что верить ему нельзя. Ни как наезднику, ни как человеку.
– Живи… пока… замечу подозрительный жест – пристрелю!
– Хорошо, хорошо…
Из прохода к лифтовому блоку послышался лязг, лёгкий скрип шагов множества людей.
По спине пробежал ручей мурашек.
– Отступаем! Быстро к кунгу!
Дергачёв согнулся, шмыгнул мимо туши Зверя вправо, к мачте с осветителем, за которой виднелась синяя гофрированная стенка модуля управления процессом активации. За ним послушно заторопилась Евгения.
Варавва попятился, поднимая ствол «бизона».
М-зона, берег реки Вязовки. 24 августа, вечер
В пещере было темно, воняло ржавым железом, прогорклым маслом и порохом.
У стен слева и справа валялись тела мужчин в полицейской форме. Лучи фонарей шедших впереди бойцов Тамоникова высветили две штанги осветителей, зенитную установку на помосте, ступеньки, уходящие в глубь опускающегося туннеля. Пол пещеры явно был выровнен, ступеньки подтверждали этот вывод.
Спустились к выработке с грубо обработанными стенами, из дна которой начиналась трёхметрового диаметра шахта, оборудованная навесом для подъёмника. Самой кабины видно не было, она находилась внизу.
– Лифт, – сказал капитан, – опущен.
– Поднимем? – нагнулся над краем шахты Старшинин.
– Сейчас разберёмся.
Разбираться пришлось несколько минут. Лифт действительно оказался внизу, на большой глубине, и поднимался наверх долго.
– В лифт, быстро! – приказал Старшинин, нашёл глазами Тамоникова. – Капитан, нужна связь с нашим спецбортом. К тому же сюда могут нагрянуть сторонники этих бандитов.
– Я оставлю бойцов, – предложил Тамоников. – Всё равно все в лифте не поместятся.
– Хорошо, поехали.
– Савин, Росинский, Бережко – остаётесь наверху, найдите лейтенанта. Один пусть дежурит у лифта, остальные снаружи.
– Есть, – козырнул сержант.
С большим трудом в кабину вместились восемь человек, включая Старшинина. Бликующий матовым стеклом цилиндр ухнул вниз.
Оставшиеся проводили крышку лифта глазами.
– Колян, жди покуда здесь, – сказал сержант Савин Росинскому, – мы будем наверху.
Выбрались из пещеры.
Солнце скрылось за гребнем скалистой гряды, время клонилось к вечеру, небо потускнело, появились космы облаков, похолодало.
– Летун-1, где вы? – запросил по рации пилотов вертолёта Савин.
– Сели в километре, – ответили ему. – Лейтенант помчался к вам.
– Вот пацан неуёмный, не сидится ему.
Лейтенант появился в расщелине через десять минут, запыхавшийся, раскрасневшийся, с горящими глазами. Увидев бойцов Старшинина, он удивился.
