Конечно, Божок не знает, что шеф специально ездил в Финляндию, к Филиппу Готтхильфу — своему другу-химику. А тот, в свою очередь, синтезировал этот препарат по персональному заказу Озирского. Таких таблеток не было на всём белом свете, и потому экспертам будет очень трудно что-либо понять. Даже при тщательном исследовании организма Минковой они вряд ли что-то заподозрят. Тем более, невероятно сложно будет доказать факт убийства…
— Вот, привёл! — Руслан пихнул Щипача кулаком в спину. — Слушай приказ.
— Я тебе плачу тысячу баксов, — начал с главного Андрей. — В том числе и за молчание. В твоих интересах не привлекать к этому внимание. Надеюсь, что ты истратишь деньги с умом. Не пропьёшь и не просадишь на «шмаль».
— Век воли не видать! — Щипач провёл ребром ладони по горлу, не веря своим ушам.
— Тогда вот какое дело, — продолжал Озирский. — В вашу с Божком задачу входит перехватить под лоджией Виолетту Минкову. Это — высокая барышня-брюнетка, очень ловкая и быстрая. В чём будет одета, не знаю. Но вряд ли много людей таким образом будут покидать квартиры…
— Надо будет её догнать? — догадался Щипач. — И задержать?
— Вот именно. Ты — парень понятливый. Догнать её сможешь, а вот задержать без вспомогательных средств — вряд ли, с психами даже дюжие дядьки-санитары еле справляются, а о вас с Божком и говорить нечего. Поэтому вручаю тебе вот этот шприц, — Андрей достал прозрачный футляр. — Смотри только, сам не кольнись случайно. Не умрёшь, конечно, но испугаешься сильно. И нам сорвёшь операцию.
— Ладненько!
Щипач взял футляр и осмотрел одноразовый шприц. Потом сунул всё в карман грязной кожаной куртки, раздобытой на свалке. Он уже представлял, как отдаст долг Качку на подольских горах мусора, рассчитается с «братками» в подвалах и вернётся к себе в Солнцево. Странно, но двухкомнатная квартира ещё ждала своего хозяина. Если органы опеки будут наезжать, пытаться отправить Щипача обратно в детдом, Андрей обещал защитить.
— Мне её кольнуть нужно?
— Да, и как следует. Действуй быстро, чтобы Минкова не вышибла шприц. Или, чего доброго, самому тебе укол не сделала. С неё станется. Но, если кольнёшь, через несколько секунд она вырубится начисто. Тогда Божок останется её караулить, а ты вернёшься в квартиру, где будем мы. И доложишь, как всё прошло. Задача ясна?
— Более чем, — ответил Щипач.
— Тогда поехали.
Когда Андрей открыл дверцу джипа, Надежда говорила с племянником Тоней.
— Ты деду пельмени купил? «Русских» не было? Да их там всегда навалом! Ну и что? Пусть Вета подождёт. Больные люди не должны сидеть голодными. И Кузина, конечно, тоже без рыбы? Тонька, немедленно всё бросай и беги в магазин! Вы пока Ларису не напрягайте, а то старики увидят. Как тебе не стыдно? Дедушка слепой, но не глухой. И бабушка кое-что различает. Кошка орать будет от голода, и они забеспокоятся. Лучше вообще до вечера подождать. Накормить всех и спать положить, когда я приеду. Виолетта же никуда не торопилась. С чего это вдруг? Давай, я с ней поговорю. Ты ей скажи, чтобы она меня не шантажировала. Есть такие ситуации, когда страх уходит. И я могу сорваться, да, могу! И вы влипнете, поэтому не давайте Виолетте никуда уходить. Как угодно, но задержите. Передай, что я всё сделаю, если прекратится запугивание. Иначе мне терять будет нечего. Да, ей ничего не будет. Но без мамы её в психушку посадят. А там вполне могут залечить. В тюрьме и то лучше покажется. Да что ты говоришь? Если она на стариков руку поднимет, я сама её прикончу. А ночью всё пройдёт нормально. Мы и так слишком много ей позволяли. Да. Тонька, ещё! Бабушка слабительное просила, забеги в аптеку. Не обойдётся! Ей нужно опорожнять кишечник каждый день. Врач так сказал. И не взводи меня, я и так на пределе. Про твоего шефа расскажу, когда приеду. Он хочет тебя в Германию с товаром послать, а ты из-за ерунды попадёшься. Вот и я о том же, Тонечка…
— Дурацкие у нас законы, — прошептала Генриетта. — По-моему, если можешь убить человека, то и ответственность должен нести. В некоторых странах так и поступают. Двенадцатилетних отдают под суд, как взрослых. А у нас скоро на форточках начнут учителей в школах вешать… душевнобольных, если они опасны, надо от общества изолировать. А не выпускать через месяц на все четыре стороны! Андрей, ты согласен? А Лёша? Или я не права?
— Права, — кивнул Озирский. — И я всё сделаю для того, чтобы Минкову изолировать.
— Тонечка, — продолжала щебетать Белова, как ни в чём не бывало. Джип уже стрелой летел по Москве. — Ты деда во двор выводил? Ну вот, здравствуйте! А ему свежий воздух нужен… Почему только на лоджию? Я ради вас стольким пожертвовала! А вы не можете родных людей уважить… Знаешь что, дорогой, угрожать мне нечего. Женщин у нас не расстреливают. А вот вам с Мишей много о чём подумать надо. Да никто телефон не слушает, перестань! Ежедневно в подъездах стрельба, и никто ухом не ведёт. Но то — высшие сферы. А мы, маленькие люди, всегда окажемся козлами отпущения. Вот-вот, подумай над этим! Ты мне скажи лучше, чем девочка занимается? Телевизор смотрит? Вот и не трогайте её пока. Я сказала — не трогайте! Подождём, пока наши старики и соседи спать лягут. А родители вас никогда не найдут…
— Лара Черняк тихая, послушная, — сказала шёпотом Генриетта. — Очень любит цветы и животных. У нас в школе живой уголок есть, так она не вылезает оттуда. Неужели у них получится?… Андрей, мы обязательно успеем?
Генриетта смотрела вперёд, на встречный поток машин. Когда зажигался красный сигнал светофора, она мучительно стонала.
— Успеем. — Озирский, тем не менее, хрустел пальцами от напряжения. — Если только Вета не сорвётся раньше времени…
— А если сорвётся? — жалобно спросила Генриетта.
— Всё равно убить не успеют. Остальное заживёт. Уж поверь моему опыту, — пытался успокоить девушку Андрей.
— То ты, а то девочка-шестиклассница, — возражала она.
— А вдруг трахнут? — беспокоился Божок. — Эти Беляши всё могут.
— Один из них разговаривает в тётей, — тихо пояснил Озирский. — И братец без него не начнёт. По счастью, другого места для развлечений у Минковой в Москве нет. В тёплом Стане — отец и бабка. На дачу ехать далеко. Да и как затащить живую Ларису в машину? Кто-то обязательно увидит. И родители станут искать, дороги перекроют. А тут — лафа. Кляп в рот, а потом тело — в пруд. Никто не заподозрит…
— Значит, всё понял, Тонечка? — медовым голоском спросила Надежда. — Тогда будь другом, Мишутку позови… Нет, я ему лично хочу сказать. Не упрямься, дружок, у меня мало времени. Ещё мне Виолетта нужна…
— Молодец, Надюша! — шёпотом сказал Андрей. Бледные щёки Беловой порозовели.
В потолочный люк и в окна врывался сильный встречный ветер. От бешеной гонки захватывало дух. Щипач откровенно наслаждался происходящим. Кататься в таких джипах ему ещё не доводилось.
— По Пресне едем, — вполголоса сказал Божок. — Вон там дом Оксанки…
