Эдди склонился к Сэндерсону всей огромной тушей.
– А откуда ты это знаешь, Сэндерсон?
– Не знаю. Я доверяю Источнику.
– Эй, – сказал Майк, – опять поехали на незнайкиной карусели.
– Мне кажется, этот ебучка просто фантастики насмотрелся, – сказал Эдди. – Он же спятил по «Звездным войнам», «Звездному пути», «Инопланетянину», всей этой хрени.
– Ага, – сказал Майк, – и в довершение всего ярыжник. – Слушай-ка, дядя, – продолжил он, жестко тыча пальцем Сэндерсону в грудь, – а отчего это человек начинает маленьких девочек домогаться, а? Скажи мне, ты зачем так поступал?
– Это не я, – ответил Сэндерсон.
Майк отвел назад руку и двинул тыльной стороной Сэндерсону по физиономии с огромной силой. Сигарета вылетела у Сэндерсона изо рта, а голова отшатнулась от удара.
– И это не я, – сказал Майк.
Эдди предложил Сэндерсону другую сигарету. Затем повернулся к Майку.
– Послушай, Майк, это у нас не приоритет, но мне кажется, мы как-то не очень профессионально с этим имеемся. Все же на пленку записывается, знаешь.
– В смысле – как на пленках Никсона?
– Не вполне. Работы мы скорей всего не лишимся. Но давай попробуем немного профессиональней разбираться с тем, что делаем.
– Ладно. Я просто этих ебучек терпеть ненавижу.
– Ладно, ладно. Только полегче давай.
Эдди попробовал пробежаться по цементу на юг. Потом вернулся к Сэндерсону.
– Хорошо, допустим, ты – космическая тварь. В таком случае зачем же тебе предупреждать мир о грядущем вторжении?
– Перво-наперво, я доверяю Источнику. У меня чувство, что я делаю то, что должен.
– Не болтай ерунды.
– Хорошо, возможно, я как-то потерял связь, ну вроде коротнуло меня как-то, и, хотя какое-то знание о космических тварях во мне осталось, я еще и одновременно заземлен на человеческие отношения, а потому сочувствую.
– Вот теперь мы на самом деле сдвинулись с места…
Магнитофон щелкнул.
Майк протянул руку, отключил машинку, вставил новую пленку, затем включил ее снова.
Эдди прокашлялся.
– Как я сказал, вот теперь мы на самом деле сдвинулись с места. Значит, сейчас, если все это правда, не считаешь ли ты, что твои собратья космические твари довольно-таки на тебя злятся за то, что ты это разгласил?
– Ну, есть же Источник. И потом они поймут, что меня закоротило, а значит, я тут не виноват. Все равно же бывают ошибки, даже в их мире.
Эдди потер пальцы о громадный замурзанный простор своей грязной рубашки.
– Так, Сэндерсон, допрос окончен. Я рекомендую тебя к психиатрическому обследованию.
Эдди кивнул Майку. Майк вырубил магнитофон, навис над столом и нажал кнопку.
Открылась дверь, вошел вертухай.
– Отведите этого человека обратно в камеру, О’Коннер, – сказал Эдди.
О’Коннер жирен до чертиков, такой же, как Эдди. У него имелась юная дочка, учившаяся балету, а также она очень хорошо лепила. О’Коннер вытянул из кобуры пистолет, отщелкнул предохранитель, нажал на спуск и всадил пулю Эдди между глаз. Тот немного постоял, затем рухнул прямо перед собой. Следующие две пули раздробили череп Майку.
Сэндерсон встал.
– О’Коннер, зачем нам некоторых из них убивать? Почему мы не можем просто захватить их тела?
– Не знаю, – ответил О’Коннер. – Знает Источник.
О’Коннер вышел из комнаты и двинулся по коридору, а Сэндерсон последовал за ним.
– Сныксиколивскс, – сказал О’Коннер.
– Превиксклословчкккков, – ответил Сэндерсон.
ЭПИЛОГ
В тот миг президент СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ нагнулся погладить свою собаку. Пса звали Клайд. Клайд был старой дворнягой, но умный: умел приносить «Нью-Йорк таймс» или ссать на импозантную ногу импозантного конгрессмена через 15 секунд после данного сигнала. Замечательный старый пес. Его пускали в Овальный кабинет. Клайд и президент сидели там вместе одни, Охрана снаружи.
Президент нагнулся погладить Клайда. Тот завилял хвостом и подождал. Когда президент склонился пониже, Клайд, рыча, подпрыгнул; цапнул челюстями за яремную вену, промахнулся, зато оторвал левое ухо. Президент рухнул на ковер, держась рукой за левую сторону головы.
Снаружи прекратился дождь.
Клайд снова зарычал, прыгнул на президента, нащупал яремную вену, вырвал ее, и забил пурпурный фонтан вонючей крови. Президент поднялся. Хватаясь за горло одной рукой, доковылял до стола и свободной рукой сдвинул тайную панель – и на глазах у Клайда, сидевшего в северо-восточном углу Овального кабинета, президент нажал кнопку – красную кнопку, выпускавшую боеголовки.
Зачем он это сделал, он не знал. Может, знал Источник.
Президент СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ рухнул грудью на стол, а по всей земле твари космоса вернулись к себе в космос, и пауки начали ловить мух и сосать у них кровь, а кошки стали ловить птиц, собаки – гоняться за кошками, удавы – есть мышей и крыс, а ястребы пикировать на зайцев. Но ненадолго, очень ненадолго.
Просто время провести
[27]…Когда я вернулся в бар, банда там была почти вся новая, за исключением Монаха, который сидел, закатав рукава, хвастался бицепсами. Что-то не то в этих бицепсах, выглядели нездоровыми; то есть, большие, но почему-то больные на вид.
Я огляделся. Это разгул, брызжущий слюной убогий разгул для всех нас на этих барных табуретах. Лучше у нас все равно ничего не выйдет. И это отличный бар, потому что другого для нас нет. В других местах мы смотримся не на месте.
Я сел на свой табурет и заказал виски с пивной запивкой. В этом деянье, смысл, плод с дерева, цветок на стебле. Это победа. А после одной победы требовалась другая.
Ну, в этом месте мне скучно не было, но мне не бывало скучно нигде. И я не одинок. Случались депрессии, тянуло к самоубийству, но это не значит одиноко. Когда одиноко, тебе кто-то нужен. А мне нет. Мне надо только, чтоб меня не удушали. Что это я делаю с ними в баре? Я за ними наблюдаю. Они – плохое кино, но другого нет, а моя роль в эпизоде как для актера – и впрямь низкопробная.
Монах ухмыльнулся мне от своих закатанных рукавов.
– Эй, Хэнк, как насчет выпить?
– Погоди, подстригусь.
– Эй, я так долго не проживу!
Кое-кто из завсегдатаев рассмеялся.
– Дай ему выпить, – сказал я Джиму.
