Он отодвинулся.
— Извини, Анита. Эта реакция неподконтрольна.
Я мотнула головой.
— Да я не… не надо извиняться, что ты самец, Домино. Мне это нравится.
Он улыбнулся почти смущенно.
Почти невольно моя рука скользнула вниз по его телу, глаза у него снова закрылись, и голова запрокинулась, будто давно уже такого с ним не было.
Криспин будто прочел мои мысли.
— Клан Белого Тигра гордится чистотой своей крови. Наша королева рада была обрести кровь черного тигра, но почти все самки нашего клана боятся риска родить нечистокровного отпрыска.
Я смотрела на Домино, который все еще слегка надо мной нависал, и моя рука остановилась где-то наверху его живота. Глаза у него остались закрытыми, но он начал отворачиваться от меня, хотел перевернуться.
Я остановила это движение, взяв его за плечо.
— Все у тебя хорошо, Домино. Ты красив.
— Нет.
— Я тебе говорю.
Он посмотрел на меня почти застенчиво:
— Не могу поверить.
— Почему?
— Потому что еще никто из тех, кто для меня важен, не обращался со мной так, будто это правда.
Тут я поняла, что устала я или нет, но уж не настолько устала.
— Я тебе скажу одну вещь, которую потом вряд ли повторю когда-нибудь.
Он посмотрел на меня, снова настороженный.
— У нас мало времени, надо по-быстрому.
Он улыбнулся от неожиданности, я улыбнулась в ответ:
— Мне и правда надо поспать до того, как позвонит полиция и надо будет снова ехать ловить преступников. Но я хочу, чтобы ты знал: я против тебя ничего не имею. Ты красив, и если верить тому, что я сейчас ощутила бедром, у тебя все тело классное.
Он и правда смутился, опустил голову. На вид он был лет тридцати, но по поведению — намного моложе. Может быть, только в этой сфере и только от недостатка опыта.
Я тронула его за лицо, повернула к себе.
— Займемся любовью.
— Это требует времени, если заниматься правильно, — ответил он.
Я улыбнулась ему:
— Ладно, тогда потрахаемся.
Он опешил.
— У нее постельные разговоры всегда конкретны, — сказал Криспин.
Я повернулась, посмотрела на него неодобрительно. Он пожал плечами — одним плечом:
— А чего? Я правду говорю.
Я нахмурилась сильнее, потом повернулась к Домино:
— В общем, любое слово, на твой выбор.
— Вот так? — спросил он.
— Вот так, — кивнула я.
— Почему?
— Чтобы не было у тебя таких потерянных глаз.
— О чем ты это?
— Заткнись и соглашайся, — сказал ему Криспин, — чтобы уже можно было поспать.
Домино глянул на него не слишком дружелюбно, потом опять на меня.
— Я всю жизнь провел среди женщин, которым не мог доверять. До меня согласны были дотронуться только выжившие после нападения, но не мой клан.
— Я из выживших.
Он покачал головой.
— Нет, — ответил он, наклонился к моим волосам и сделал долгий, глубокий вдох. — Нет, от тебя пахнет, как от меня: темным и светлым одновременно.
Я опустила руку ниже и почувствовала, что он уже не так твердо дрожит, как раньше: разговоры смягчают не только ситуацию. Охватив его ладонью, я слегка сжала — у него веки затрепетали, дыхание вырвалось вздохом.
— Хватит разговоров, — сказала я.
Ему пришлось проглотить слюну и только потом сказать:
— Ладно.
Я работала с ним рукой, а он наклонился в поцелуе, и вдруг впился мне в губы. Впился, как голодный в еду. Мои руки легли к нему на спину, ноги обернулись вокруг бедер. Он всем весом на меня навалился, не прерывая поцелуя, захватывающего, всепоглощающего. Снова тело его обрело прежнюю твердость, и одно ощущение этого предмета снаружи рядом со мной заставило меня вскрикнуть.
Криспин уже стоял возле кровати с презервативом в руке.
— Анита после нашего первого раза заставила меня дать обещание.
Мы с Домино прервали поцелуй, ловя ртом воздух. Я уставилась на Криспина, будто не понимая, кто это и что он говорит.
Домино встал на колени и вдруг я увидела, что трогала руками.
— О Господи! — вырвалось у меня.
Домино взял презерватив и надел на себя, встал надо мной на четвереньки, посмотрел на себя, потом мне в лицо.
— Мы тебя не подготовили, а я…
— Не маленький, — закончила я за него.
Он кивнул.
— Она тугая, но промокнет, — успокоил его Криспин.
Я посмотрела на него сердито.
— Тебе еще нужно поиграть? — спросил он тоном выговора.
Я задумалась.
— Хорошо было бы, но… — Я посмотрела на Домино, вниз, и единственное, о чем я могла подумать, было: — Нет, я хочу вот это в себя.
— Не хочу делать тебе больно в наш первый раз.
— Я тебе скажу, если будет больно, но… — Я поймала себя за язык. Ни один мужчина не захочет слышать — тем более в такой момент, — что у других твоих любовников был аппарат побольше. — Хватит трепаться, давай трахаться. Ну!
Он не стал спрашивать второй раз, просто опустился на меня, движением бедер раздвинув мне ноги чуть шире. Чтобы войти, ему пришлось направить рукой, но дальше помогать было не надо. Хотя ему пришлось поначалу пробиваться, первые несколько движений.
Сперва он был надо мной, опирался руками, нижняя часть тела прижата между моих раздвинутых ног, и когда я смотрела вниз, то видела, как он входит и выходит, и снова не могла не крикнуть.
— А ты был прав. Тугая, но влажная.
Криспин вернулся на свою сторону кровати и просто смотрел.
— Я тебе говорил.
Тело Домино раскрыло меня чуть шире, и вдруг нашло ритм. Я смотрела, как он скользит быстрее, плавнее, глубже, сильнее… В этой позиции, если у мужчины есть хоть какой-то размер, он попадает по точке, и попадал, попадал.
Я ощутила, как нарастает между ногами тяжесть, и прошептала:
— Вот уже почти, Господи, почти…
— Что почти? — спросил он, но так, будто и не слушает ответа. И голос его был с придыханием, и глаза закрылись в сосредоточении.
И тут между двумя ударами эта тяжесть хлынула вверх, затопляя кожу теплом и наслаждением, исторгая крик у меня из горла и вгоняя мои ногти в его предплечья. Он застыл надо мной, и голос Криспина откуда-то сказал ему:
