— В рапортах все точно. Она переживает потерю этих оперативников. И она устала убивать.
— Замолчи! — Я вскочила на ноги, но стул не перевернула. Очко в мою пользу. — Это уже личное. Последнее воспоминание ничего общего не имеет с гибелью двух человек.
Он обернулся, опустил руки, будто тоже обнимал себя за плечи. Посмотрел на меня, но по лицу было видно, что это стоило ему усилий.
— Ты убила вампиршу, которая убила Мельбурна. Убила, когда она молила о пощаде, и тебе было очень неприятно это делать. Но ты это сделала, мстя за него. Я чувствовал: ты отняла ее жизнь, потому что она отняла жизнь у него.
— Я отняла у нее жизнь, выполняя свой долг перед законом, чтоб его.
— Я знаю, зачем ты это сделала, Анита. Знаю, что ты при этом чувствовала.
— А я знаю, что ты чувствовал в той, другой комнате, сержант. Хочешь, чтобы я всем рассказала?
— Это никак не связано с работой.
Я шагнула к нему, мимо лейтенанта. Все встали. Будто чувствовали, что сейчас что-то может произойти. Я подошла поближе и прошипела хриплым шепотом прямо в лицо Рокко:
— Ты перешел границы, и ты это знаешь. Ты питался моими воспоминаниями, моими эмоциями.
— А ты моими.
Он говорил так же тихо, как и я. Строго говоря, то, что мы сделали, не было незаконным, потому что закон не учитывал факта, что можно быть вампиром и не быть мертвецом. С точки зрения закона ни он, ни я вампирами не были.
— Ты начал, — возразила я.
— Ты использовала мои способности против меня.
Говорил он тихо, но не шепотом. Я поняла: нам надо обсудить то, что сейчас произошло.
— Иногда, когда вампир использует против меня свою силу, мне удается ее позаимствовать.
— Каннибал, объясни, — велел Граймс.
Мы посмотрели на него, потом друг на друга. Очень не люблю объяснять паранормальные способности тем, у кого их нет. Невозможно передать точно.
Начал Каннибал:
— Насколько я мог почувствовать, это в основном воспоминания о насилии, страхе, боли. Когда Анита пыталась меня остановить, она взяла воспоминание у меня, абсолютно мирное. Как ты это сделала?
— Если мирное, то о чем оно было? — спросил Граймс.
Мы с Каннибалом переглянулись еще раз, я пожала плечами.
— Это было личное, семейное, — ответил сержант, снова посмотрел на меня и повторил вопрос:
— Как ты это сделала?
— В реальной жизни я занимаюсь именно насилием. Но в паранормальной сфере у меня другие вещи получаются лучше.
Так было достаточно туманно. Вот что я не хочу, чтобы знала полиция, — это что я суккуб. Единственное, что удерживало Каннибала от разглашения, — это его нежелание, чтобы я трепалась про него. Каждый из нас будет умницей, и тогда мы оба останемся при своих секретах.
По лицу сержанта пробежала тень эмоции — будто он решал, какое выражение ему принять.
— Она мне показала любовь, нежность — женскую версию того, что я умею.
Опять-таки правда, но не слишком много.
— Ты быстро учишься, Каннибал. Последнее воспоминание, которое ты у меня взял, тоже было мирное.
Он кивнул:
— Ты глянула на мое, а я на твое.
— На что именно? — спросил Граймс.
— На тех, кого мы любим, — пояснил сержант.
Граймс посмотрел на нас по очереди, нахмурясь.
— Тот мужчина в твоем воспоминании не был вампиром, — сказал Каннибал. — Я думал, что ты живешь с мастером города?
— Живу.
— Тогда кто этот мужчина? Я видел его глаза — это не глаза человека.
— Он — леопард-оборотень, — ответила я.
— А люди-мужчины в твоей жизни есть? — спросил он.
— Нет.
— А почему так?
Я могла бы найти разные ответы, но остановилась на одном.
— Ты влюбился в свою жену по заранее обдуманному плану?
Он открыл рот, закрыл, потом сказал:
— Нет, мы собирались только переспать разок. — Он нахмурился и этого было достаточно. Он не собирался говорить этого вслух. — Если ты была мужчиной… не знаю, что бы я сейчас сделал.
— А что? Дал бы в глаз?
— Может быть.
— Ты меня протащил через одно из худших убийств в моей биографии. И ты тут стоишь и злишься, что я тебе напомнила что-то радостное. Наверное, по кармическим очкам я тут впереди. И вот что: не пытайся больше так лезть мне в мозги.
— А то что? — спросил он.
— Стрелять в тебя я не могу, но если ты еще раз когда-нибудь так сделаешь, я найду способ сделать тебе что-нибудь очень неприятное и не менее законное, чем ты сейчас сделал мне.
Мы смотрели друг на друга в упор. К нам подошел Граймс:
— О’кей, Каннибал, так что тебе не понравилось?
— Она перехватила мою силу и обратила ее против меня. Я отобрал ее, но пришлось побороться.
Граймс глядел на меня вытаращив глаза. Смотрел так, как мог бы смотреть на новое оружие, на новый классный броневик, который можно поставить к себе в гараж, теша собственный тестостерон.
— И насколько она сильна?
— Она сильна, — ответил Каннибал. — И владеет собой. Мы могли бы серьезно друг другу повредить, но оба были осторожны. Честно говоря, лейтенант, знай я, насколько она сильна, действовал бы осторожнее. Если бы она не так хорошо владела своими способностями, нас могли бы на каталке в больницу увезти на целый день.
Граймс смотрел на меня так, будто только что увидел, но обращался к Каннибалу, будто меня здесь и не было.
— Ты видел ее результаты в тире, когда она получала значок?
— Да, сэр.
— Паранормальными способностями она владеет так же хорошо, как пистолетом?
— Лучше, сэр.
— Лучше, — повторил довольный Граймс.
— Знаете, Граймс, это слегка раздражает, когда про тебя говорят так, будто тебя здесь нет.
— Извините меня, маршал, это было непростительно. Но я никогда не видел, чтобы кто-нибудь вот так скрутил Каннибала. Он у нас лучший практиционер в своем виде.
— Да, я понимаю, что на допросах он — ад на танковых гусеницах.
— Он добывает информацию, которая помогает нам спасать людей, маршал Блейк.
— Ага. А я почувствовала, как он ее добывает, Граймс, и мне не понравилось.
— Я же тебе говорил: при сопротивлении может быть больно.
— Нет, ты только сказал, что если я буду противиться твоему проникновению за мои щиты, тогда может быть травма. Я тебя впустила — и знаешь что? Получилось, как если бы приглашенный гость украл серебряные ложки.
