— Нет. В строгом смысле слова они не погибли.
— Тяжело ранены?
— И это тоже не так.
— Шоу, перестаньте ходить вокруг да около и скажите прямо.
— Семеро моих сотрудников в госпитале. На них ни царапины. Они просто лежат.
— Если ни царапины, почему они лежат и почему в госпитале?
— Они спят.
— Что?
— Вы слышали.
— В смысле, они в коме?
— Врачи говорят, что нет. Они спят. Просто мы не можем их разбудить.
— У врачей есть какие-нибудь зацепки?
— Единственное что-то похожее на это состояние наблюдалось у тех пациентов в двадцатых годах — которые заснули и не проснулись.
— А несколько лет назад сняли фильм про их пробуждение?
— Да, но оно тянулось недолго. И до сих пор неизвестно, чем эта форма сонной болезни отличается от нормы.
— И получается, что вся ваша группа подхватила эту сонную болезнь в разгар перестрелки?
— Вы меня спросили, что говорят врачи.
— Хорошо, теперь я спрашиваю, что скажете вы.
— Один из наших практиционеров утверждает, что это магия.
— Практиционеров? — переспросила я.
— У нас к каждой группе прикреплен человек с парапсихическими способностями, мы их так называем. Но я бы не стал называть их нашими ручными колдунами.
— Значит, оперативники и практиционеры.
— Да.
— То есть на пострадавших кто-то навел чары?
— Не знаю. Я знаю, что от всего этого разит парапсихологией, и когда кончаются объяснения, имеющие смысл, остаешься с тем, что есть.
— Когда вы исключите невозможное, то, что останется, как бы невероятно оно ни было, и будет истиной, — сказала я.
— Вы мне Шерлока Холмса цитируете? — возмутился он.
— Ага.
— Тогда вы не поняли, Блейк. Вы просто еще не поняли.
— О’кей, давайте тогда без обиняков. Моя реакция оказалась в чем-то не такой, как вы ожидали, поэтому вы убеждены, что я не понимаю всей серьезности положения. Вы — бывший спецназовец, то есть женщины для вас до настоящих работников не дотягивают. Вы меня назвали «красивой женщиной», и это тоже соответствует — большинство копов и военных женщин недооценивают. Но вы — спецназ; вы же не считаете, что среди военных другие дотягивают до вашего уровня? Или среди копов? Я — женщина, и смиритесь с этим. Я маленького роста и отлично убираю дом, с этим тоже смиритесь. Да, у меня роман с вампиром, мастером нашего города, и что? Никакого отношения это не имеет ни к моей работе, ни к тому, почему Витторио меня приглашает охотиться за ним в Вегасе.
— Отчего он бежал от вас в Сент-Луисе? Отчего не стал бежать здесь, когда знал, что мы за ним идем? Отчего устроил засаду моим людям, а не вашим?
— Может быть, он не может себе позволить снова потерять столько вампиров. Или просто решил сделать ваш город своим последним оплотом.
— Гребаное наше везенье.
— Ага.
— Я позвонил кое-кому, поговорил с другими копами, с которыми вы работали. С другими истребителями вампиров. О вас, естественно. Хотите знать их мнение, отчего бежал этот вампир в Сент-Луисе?
— Я вся внимание.
— От вас. От вас он бежал — так они считают. Наш мастер города мне сказал, что вампиры вас зовут Истребительницей. И уже много лет.
— Да, дали они мне такое ласковое прозвание.
— Почему вам? Почему не Джеральду Мэллори? Он дольше работает.
— Да, он работает дольше меня, но у меня личный счет больше. Факт, наводящий на размышления.
— Как получилось, что у вас больше личный счет, если он этим занимается на десять лет дольше вас, как минимум?
— Во-первых, он приверженец кола и молота. Отказывается переходить на огнестрельное оружие с серебряными патронами. А это значит, что вампир перед тем, как Мэллори его убьет, должен быть полностью выведен из строя. Вывести из строя вампира, полностью — работа очень трудная. Я могу его ранить, свалить с дальней дистанции. Во-вторых, я думаю, его ненависть к вампирам мешает ему на них охотиться. Из-за нее он упускает следы и не продумывает ситуации до конца.
— То есть вы их просто убиваете лучше всякого другого.
— Очевидно, так.
— Я честно вам скажу, Блейк: мне было бы спокойнее, если бы вы были мужчиной. Больше вам скажу: еще спокойнее мне было бы, если бы у вас в биографии была военная служба. Я навел о вас справки. Если не считать нескольких охотничьих экспедиций с отцом, вы не держали в руках оружия, пока не начали убивать монстров. У вас даже пистолета своего не было.
— Все мы когда-то были чайниками, Шоу. Но можете мне поверить: я давным-давно хорошо пообтерлась.
— Наш мастер города полностью с нами сотрудничает.
— Вот уж не сомневалась.
— И он советует вас привезти в Лас-Вегас, и вы наведете порядок.
Вот тут я замолчала. С Максимилианом — Максом — мы виделись только однажды, когда он приехал к нам в город со своими тиграми-оборотнями после одного печального метафизического инцидента. В результате этого инцидента один из его тигров, Криспин, оказался довольно сильно мною одержим. Макс увез Криспина с собой в Вегас, но не потому что тигр хотел со мной расстаться. Он слишком ко мне привязался, что внушало опасения. Я тут была честно не виновата, но все равно ущерб был нанесен. Последнее время, похоже, некоторые силы, которые я приобрела как слуга Жан-Клода, стали притягивать ко мне мужчин с метафизическими возможностями. Вампиры, оборотни — пока только это, но и того вполне хватает. Иногда даже слишком. Я не помню, чтобы как-то выступала в те дни, когда Макс у нас был.
Большую часть его визита я старалась быть хорошей и вежливой слугой Жан-Клода, и то, что становилось моим — например, тигр-оборотень, — становилось и Жан-Клодовым. Мы с моим мастером ради наших гостей устроили действительно волнующую метафизику. Макс даже был несколько шокирован — если, конечно, он не куда более бисексуален, чем готов признать.
— Блейк, вы здесь?
— Да, Шоу. Просто задумалась о вашем мастере города. Польщена его заявлением, что я способна навести порядок.
— Это должно быть так. Он — мафиози прежних времен. Не поймите меня неправильно, но если мое мнение о женщинах — по-вашему — невысоко, то у мафиози старого закала оно куда как ниже.
— Да-да. Вы считаете, что женщины не созданы для этой работы, а мафиози считают, что они вообще созданы раздвигать ноги да рожать детей.
Он опять издал звук, похожий на смех.
— Прямой вы человек, Блейк, черт вас побери!
Я это восприняла как комплимент — каковым он и был задуман. Он же не сказал «прямая вы женщина»? Если я добьюсь, чтобы он обращался со мной как с прочими ребятами, то смогу сделать свою работу.
