Я осторожно позвала зверей и почувствовала, как они зашевелились. Сейчас я уже умею их удержать от физического проявления. Могу их вызвать как энергию — вот это я и попробовала сделать. Мне нужно было уловить некоторый запах, и я позвала волчицу. Она пришла трусцой на мой зов, белая с черными подпалинами. Я покопалась в источниках и выяснила, что ее масть означает штамм ликантропии, пришедший с дальнего севера, из холодных мест. Где больше снега, там больше белых волков.
Кожа пошла мурашками, я опустила лицо навстречу этому изделию технологий. Первым запахом была смерть. Волчица заворчала, и это ворчание пролилось из моих губ.
— Что с вами, маршал? — спросил Мемфис.
— Все в порядке. Не надо, пожалуйста, со мной разговаривать, когда я это делаю.
Запах пластика был резкий, почти едкий. Волчице он не понравился. Под ним угадывался пот и страх, и это ей понравилось: пот и страх означают еду, Эту мысль я затолкала обратно и сосредоточилась. Мне нужно было больше, Я чуяла запах Шермана, мужчины, и он все еще пах мылом и шампунем, которыми в этот день мылся, Как шелуху с лука снимаешь. Я подумала, что если бы я была волчицей, я бы все это учуяла и истолковала, но человеческий мозг тормозил.
Я почувствовала, как коснулась носом кусочка войлока и подумала: Какой зверь это сделал? Ощущался запах слюны, и он был не такой, как запах Шермана. Ум не брался понять, чем отличается — он отличался, и все. Мне нужен был запах животного, а не чего-то человеческого, Я отдала себя волчице, предалась ощущению меха и мягких лап, и… вот. Едва заметное дуновение чего-то звериного.
За этим едва заметным запахом я пошла, как идут найденной в лесу тропинкой. Тропинкой едва существующей, теряющейся в бурьяне и тоненьких деревцах. Я пробивалась сквозь узкий просвет, и вдруг мир наполнился… тигром.
Тигрицы во мне зашумели, зарычали. Я покачнулась, отшатнулась от вещественного доказательства, от запаха, от Мемфиса. Хлопнулась задницей на пол, волчица бросилась в укрытие, а тигрицы ревели в голове. Когда-то это значило бы, что они попытаются захватить мое тело, разрывая меня изнутри, но сейчас я умела сделать их потише.
Кто-то взял меня за руку, я подняла глаза. Что это за пластиковый человек? За лицевым щитком — да, действительно человек, мягкий, и все его образование, решительность и умение ни черта не стоят против когтя и клыка.
Со второй попытки мне удалось сказать:
— Место! Дайте мне место!
Он отпустил, но присел на пол чуть сзади. Я посмотрела на него, на еще двоих. Патрисия была испугана, и мои тигрицы закружились у меня внутри, котятки веселые. Страх — это еда.
Я с усилием поднялась на ноги, заковыляла к двери. Надо от них уйти. Нельзя было это пробовать без Эдуарда, который… который удержал бы все под контролем.
— Мне нужен свежий воздух. Не трогайте меня.
Я дошла до двери и вывалилась наружу. Рухнула коленями на пол, прислонилась к стене, попыталась загнать тигриц в чину безопасности. Они не хотели. Они унюхали тигра, и это их возбудило.
Очень близко раздался голос Эдуарда:
— Как ты, Анита?
Я мотнула головой, выставила ладонь ему навстречу — «не подходи». Он не подошел.
— Ответь мне, — сказал он.
Я сумела сказать, хоть и с придыханием:
— Я вызвала немножко мохнатой энергии, чтобы получить зацепку.
— Что случилось?
— Не знаю, кто убил остальных, но здесь мы ищем тигра-оборотня ростом, вероятно, ниже шести футов, либо с непропорционально маленькими руками. Достаточно мощный, чтобы отрастить только клыки и когти, без меха и других внешних изменений.
Я ощутила приближение Олафа и Бернардо еще до того, как подняла глаза и их увидела. Эдуард держал их на расстоянии, что было, наверное, хорошо.
— Это умеют только самые сильные, — сказал он.
— Ага, — подтвердила я.
— Ты это все узнала по запаху? — спросил Бернардо.
Я подняла на него взгляд — весьма недружелюбный, судя по его реакции.
— Нет. Большую часть я поняла из осмотра тела, но тигра определила по запаху — Я посмотрела ему за спину, где стоял Олаф, уже без защитного костюма, в черной одежде наемного убийцы. И ткнула в него пальцем. — Я не могла думать, пока ты там был со мной. Даже понятия не имела, насколько ты сделал меня бесполезной.
— Я не намеревался снижать эффективность твоей работы.
— Знаешь, я тебе верю. Но дальше ты будешь работать с кем-нибудь другим. На этом деле мы с тобой наедине оставаться не будем.
— Почему пребывание наедине со мной так тебя отвлекает? — спросил он с совершенно нейтральным лицом.
— Потому что ты меня пугаешь.
Тут он улыбнулся — слегка искривил губы, но глаза пещерного человека сверкнули удовлетворением.
Я встала, и Эдуард сообразил, что помогать мне не надо.
— Знаешь, верзила, любой мужчина, который действительно хочет завести с женщиной роман, не захочет, чтобы она его боялась.
Его улыбка чуть скукожилась, но не сильно. На миг он был озадачен, потом он улыбнулся еще шире и довольнее.
— Я не любой мужчина.
Я издала звук, который можно было бы счесть смехом, не будь он таким резким.
— Вот что, блин, правда, то правда.
Я стала стягивать с себя защитную одежду
— Куда теперь? — спросил Эдуард.
— Навестим тигров-оборотней.
— А они случайно не звери зова мастера вампиров Вегаса?
— Именно, — подтвердила я,
— То есть мы идей с визитом к мастеру города и его жене?
Я кивнула.
— Ага. К Максу и его жене, королеве тигров Лас-Вегаса. Хотя на самом деле ее титул — Чанг в сочетании с именем. В данном случае — Чанг-Вивиана.
— Погоди, — сказал Бернардо. — Мы туда придем и обвиним одного из их тигров в убийстве полицейского и соучастии в убийстве еще троих?
Я посмотрела на Эдуарда, он на меня.
— Вроде того, — ответила я.
У Бернардо сделался несчастный вид.
— Ты можешь не доводить до моего убийства прежде, чем я схожу на свидание с помощницей шерифа Лоренцо?
Я улыбнулась:
— Приложу все усилия.
— Чтобы нас убили, — закончил он.
— И неправда, — возразила я. — Я всегда изо всех сил стараюсь сохранить всем жизнь.
— Сперва подставив всех под опасность, — буркнул Бернардо.
— Ты скулишь как младенец, — бросил Олаф.
— Я буду скулить так, как мне, блин, захочется.
— Как вы себя чувствуете, маршал? — прервал эту сцепу Мемфис.
