Гудрун улыбнулась и прижала руку к груди – там, где должно было биться ее сердце, если такое имелось.
– Они сошлись на том, что Аяко нужна им для последней схватки, которую они будут вести против нас двоих.
Ведьма кивнула, подтверждая тот факт, что якоря сочли меня столь же опасной, как сама великая Гудрун.
Затем сложила ладони в молитвенном жесте.
– Мерси, я не прошу от тебя невозможного. Конечно, тебе непривычен такой образ мыслей. Очевидно, он противоречит твоим нынешним убеждениям, возможно, твоей природе, но я выбрала именно тебя. Ты – особенная. Я уверена, что ты – ведьма, о которой гласило пророчество. Та, кто разрушит грань, которая причиняет реальный вред всему живому. И клянусь, что если я не смогу убедить тебя в правильности моих взглядов, то буду действовать сама. Я оставлю в покое тебя и твою семью. Я не желаю с тобой враждовать, Мерси. В конце концов, мы одной крови.
Я попалась! Слова Гудрун звучали отвратительно, но были правдой. Неоспоримой. Они резали мне слух, но впервые с момента нашего разговора я поверила Гудрун по-настоящему.
– Значит, ты Вебер?
Благодаря Джессамине я породнилась с Хило. А теперь оказалась родственницей Гудрун. А что, если в моих ДНК обнаружатся связи еще с целой кучей свихнувшихся?
– Нет, не Вебер, но твой отец, Эрик, был мне родственником.
На некоторое время я потеряла дар речи. Мне будто сказали, что мой двоюродный брат – страшила. Потом я постепенно взяла себя в руки и не дала страху затопить свою душу. Получается, что наши родственные узы – единственное, что позволило мне остаться в живых. Надеясь связать Гудрун кодексом чести, я решила вытянуть из нее обещание.
– А если мы придем к соглашению, ты отпустишь меня? Перестанешь мешать моей семье?
– Якоря сочли бы твое предложение окончательным доказательством твоего предательства, – промурлыкала Гудрун и кивнула. – Ладно, Мерси! Но прежде чем мы расстанемся, я должна обсудить с тобой весьма важный вопрос.
Я насторожилась, чувствуя, как холодеет в животе.
– Какой же?
– Ты, разумеется, не убийца. По крайней мере, в данных обстоятельствах. Но вдруг дело коснется исполнения правосудия?
– Я не судья и точно не палач.
– Нет? Допускаю, но тебе стоит расширить круг собственных возможностей.
– Ты обвиняла меня в твоих горестях, но я в них невиновна!
Воздух передо мной задрожал и заклубился.
– Виновен он, – изрекла Гудрун, когда возле скамейки материализовался Джозеф. Едва обретя телесность, он плюнул в сторону Гудрун и принялся извиваться, пытаясь освободиться от пут темной материи, связывающих ему руки и ноги.
– Предаю его твоему правосудию, – сказала Гудрун.
– Дрянь! – прохрипел Джозеф, но черная полоса тотчас перекрыла ему рот.
– Возможно, но намордник достался тебе, – усмехнулась Гудрун. – Он твой, Мерси, – добавила она. – В течение ближайших двадцати четырех часов. Я поставила блок на его магии, и до завтрашнего дня он будет лишен силы. Затем он получит свободу и сможет причинять вред всем, кого ты любишь. И вообще кому угодно…
Гудрун оглядела Джозефа.
– Он убил больше пятидесяти человек и…
Она с любопытством прищурилась.
– …трех ведьм.
Ее лицо расцвело.
– Итак, Джозеф, если твоя сестра слишком слаба, то ты доживешь до завтрашнего утра, и я с удовольствием послушаю твой рассказ про трех ведьм, – весело произнесла Гудрун и посмотрела на меня. – А если она настолько слаба, что позволит тебе сбежать, то, подозреваю, к нашей следующей встрече число возрастет до четырех.
Она подождала, пока я осознаю ее слова, наслаждаясь произведенным эффектом.
– Уверена, ты найдешь способ сама вернуться домой.
И Гудрун исчезла.
Глава 25
Мы уложили связанного Джозефа, рот которого был до сих пор заткнут, в мою спальню. Я заметила пятна крови, оставшиеся после гибели Тига, но мне было все равно. Я уже научилась эмоционально отключаться от этого места и решила, что переберусь в комнату напротив детской. Поменьше, лишенную красивого вида на сад и недавних пугающих воспоминаний.
Во избежание проблем с Мэйзи тетя Айрис настояла, чтобы сестру закрыли в комнате, пока мы не придумаем, как лучше разобраться с Джозефом. Мэйзи проявила неподдельное смирение.
– Ты понимаешь? – спросила я, прежде чем мы начали магически запечатывать комнату нашими объединенными усилиями…
– Да, – ответила Мэйзи с озорной улыбкой. – Восточные ковры дороги, а чистить их трудно.
Проклятье, как я люблю свою сестренку!
Мой младший сводный брат Джозеф, образно говоря, находился на другом полюсе, где царил вечный холод. Интересно, подумала я, как бы все сложилось, если бы моя мать и ее приятели не совратили его? Может, со временем мы бы повстречались, стали дружить? Или он был испорчен с самого зарождения? Странное слово удивило меня. Зарождение, а не зачатие. Почему-то это казалось мне правильным термином в отношении всех четверых детей Эрика Вебера. Мы, его отпрыски, были скорее плодами заговора, а не результатом обычной плотской близости. Он не воспитывал детей, чтобы оставить после себя память в мире и передать им свое дело. Нет, он наплодил пешек для нового поединка. Действительно ли у него было четверо детей, или он ухитрился оставить после себя целую армию потомков с изъяном?
– Не нравится мне, что он здесь, – проворчал Оливер, хлопнув ладонью по столу и выдернув меня из размышлений. – Парень выглядит чересчур уверенным в том, что кто-нибудь примчится ему на выручку. Готов биться об заклад, что этот мерзавец – троянский конь. Гудрун не зря его сюда нам подсунула.
– Не могла же я его бросить у «Сеншент Бин»? – парировала я.
– Конфетка, я же тебя не осуждаю! – заявил Оливер, качая головой. – Просто пытаюсь сказать, что мы получили слишком хорошую посылку! Неужто Джозефа нам вручает крупье казино «Копье судьбы»?
Адам повернулся к Оливеру:
– Тебе мальчик кажется красивым?
Оливер изумился и приподнял брови. Похоже, он был в шоке.
– Ты чего? Он – настоящий психопат!
Адам покосился на меня.
– Ладно, ошибся.
Он улыбнулся мне. Адам хотел разрядить обстановку, я была ему очень признательна, хотя мое сердце словно заледенело.
Блеск в глазах Адама потух, и он провел пальцем по краю бокала.
– Согласен, мы были бы дураками, если бы поверили Гудрун.
Он рассеянно уставился в пространство перед собой и помрачнел.
– Признаюсь, после того, что этот ублюдок мне причинил, мне требуется весь мой самоконтроль… Могу прямо сейчас начать молотить по его самодовольной роже, пока она не превратится в кровавое месиво!
