— Сюда, сеньоры, — внезапно появился пожилой человек в светлой тенниске. Он слегка поклонился и указал дорогу. Они прошли еще немного, и Энрико разгадал великолепную задумку хозяев этого сада: вилла открылась взору сразу вся, внезапно, чтобы гости были поражены ее великолепием. В самом деле, этот облицованный белым мрамором трехэтажный особняк с множеством окон, балкончиков и мансард в форме беседок, из которых, наверное, открывался прекрасный вид на двор с цветами и огромным бассейном, поражал воображение. Энрико удивился роскоши и размаху, которые чувствовались здесь во всем.
Дворецкий провел их к огромной двери из темно-зеленого стекла и отворил ее. Он галантно пропустил гостей вперед, и они очутились в просторном светлом помещении, которое явно служило вестибюлем. Мраморная лестница с красной дорожкой вела на второй этаж. Весь первый этаж, видимо, был занят подсобными помещениями и жильем для прислуги. Энрико и его спутники поднялись по лестнице, и дворецкий, забежав вперед, отворил перед ними дверь.
— Дон Винченцо, входите, пожалуйста! — с кресла поднялся невысокий массивный мужчина. — Входите, входите, — повторил он, радостно хмыкая. — Вы не один? Этот молодой человек так на вас похож… — он притворно замялся.
— Это мой сын Энрико, — быстро произнес дон Винченцо.
— Здравствуйте, сеньор Энрико. Рад с вами познакомится, — он подал ему руку.
— Здравствуйте, сеньор Перес, я тоже рад с вами познакомиться, — Энрико пожал протянутую руку. Он подумал, что резкий высокий голос сенатора не очень вяжется с его атлетичной фигурой. Этому мужчине с усталым лицом явно было за пятьдесят. Его серые глаза, несмотря на напускное благодушие, смотрели на мир сурово, даже, пожалуй, настороженно, хотя крупный нос и толстые бледные губы говорили о добром нраве их обладателя. Темные волосы, аккуратно подстриженные, не давали даже намека на седину, что, учитывая его годы, было редким явлением. Сеньор Перес был одет в хорошо сшитый светлый костюм и белоснежную сорочку.
— Ты неплохо выглядишь, Винченцо, — Перес отступил на шаг, осматривая дона Винченцо.
— Спасибо, Хайме! Стараюсь, по возможности, следить за собой, хотя не всегда это получается. Диета, кое-какие оздоровительные мероприятия… — хихикнул дон Винченцо, усаживаясь в мягкое кресло. Энрико же стоял в нерешительности.
— Не стесняйтесь, молодой человек. Ваш отец — свой в этом доме. Таковым будьте и вы, — сенатор указал на кресло рядом с доном Винченцо.
Энрико сел и стал осматривать кабинет. Ему было не интересно, о чем говорят отец и сенатор, картины на стенах интересовали его больше, и он сосредоточил на них внимание. Это были в основном портреты, написанные на высоком профессиональном уровне. Камзолы, фраки, пышные платья и другие детали одежды свидетельствовали, что художникам позировали очень давно, возможно, в прошлом веке, хотя несколько картин явно были написаны недавно. Среди них прекрасно выполненный портрет сенатора. Рядом с ним висел портрет очень красивой женщины.
Энрико понял: люди на портретах — родственники сенатора. Вот тот, третий с края… Изображенный на нем мужчина средних лет, с пышными усами, в старомодном костюме, был неуловимо похож на Переса. Видимо, сенатор тяготел к ретро. Все портреты дополняла старинная мебель: покрытые темным лаком тяжелые стулья с резными спинками и ножками, огромные темные шкафы, отлично гармонировавшие с массивными удобными креслами и громадным столом прямоугольной формы. Широкие окна были завешены тяжелыми портьерами, а в центре комнаты с потолка свисала роскошная люстра. Энрико хотел встать и выглянуть в окно. Он пожалел, что послушался отца, ведь можно было придумать сотню отговорок, а так вечер пропал зря.
— Винченцо, парню совершенно не интересно, о чем беседуют два старика! — хохотнул Перес.
— Нет-нет, сеньор Перес! — энергично запротестовал Энрико.
— Ничего, мой молодой друг, все правильно и закономерно. Вы чем занимаетесь?
— Могу тебе сказать, что он не состоит на государственной службе… Ты удовлетворен, Хайме? — улыбнулся дон Винченцо.
— Вполне, вполне, Винченцо, — сенатор поднялся с кресла и жестом пригласил гостей следовать за ним. Энрико было немного не по себе, он чувствовал себя не в своей тарелке. Показная роскошь и нагромождение мебели в кабинете давили на нервы, так как Энрико привык бывать в светлых просторных помещениях с минимумом современной мебели. Хотя бы как в доме отца, открытом для всех: и гаучо с дальних гор, и крестьянин с плантаций, и грязный оборванный индеец — все они не чувствовали себя стесненно в этом доме. Отец говорил с ними как с равными. Не то что этот Перес.
«Подумаешь, сенатор! А отца боится», — вдруг подумал Энрико. Он это предположил скорее интуитивно, ибо сам владелец роскошных апартаментов не давал видимых причин сделать такой вывод. Наоборот, этот вылощенный аристократ порой, правда, еле заметно, старался показать свое превосходство. И на его отца это, конечно, не оказывало никакого воздействия. «Отец — крепкий орешек! — эта мысль развеселила Энрико. — Как бы этот чертов сенатор не обломал зубы».
— Сюда, сюда! — сенатор сделал величавый жест в направлении двери и распахнул ее, приглашая войти.
Комната эта выгодно отличалась от предыдущей. Здесь было совсем мало мебели: только стулья, окружающие великолепно сервированный стол. Здесь было неожиданно много окон, закрытых легким тюлем, отчего комната казалась светлой и уютной. У одного из окон стояла невысокая красивая блондинка и во все глаза смотрела на входящих.
— Моя жена, Шарлота, — Перес нежно посмотрел на нее.
— Винченцо Галло, с вашего позволения, — дон Винченцо галантно поцеловал протянутую руку.
— Очень приятно, сеньор Винченцо, — дама слегка улыбнулась.
— Энрико Галло, — представился Энрико, чуть наклонив голову.
Шарлота протянула руку, но Энрико лишь пожал ее, понимая, что все это выглядит нелепо. Затем, когда они сидели и потягивали светлое вино из запотевших бокалов, он то и дело ловил ее быстрый томный взгляд. Избалованный вниманием женщин, он, конечно, не придавал этому значения, хотя слегка удивлялся, ибо ее законный супруг был вовсе не стар, достаточно обаятелен и весел. «Шлюха! — равнодушно подумал Энрико, подцепив вилкой кусочек мяса.
В это время слуга наполнил маленькие рюмочки прозрачной жидкостью.
— Прямо из России! — торжественно произнес сенатор. — Русская водка! Что может сравниться с ней? Русские пьют ее в огромном количестве, заметьте, не пьянея. Ее я рекомендую пить с лимоном.
Энрико выпил, и на миг у него перехватило дыхание. Сенатор, немного раскрасневшийся после выпитого, оживленно беседовал с доном Винченцо. Разговор, конечно, не выходил за рамки светского этикета. Шарлота иногда пыталась вставить словечко, но всякий раз не к месту, и вскоре поняла, что делать этого не следует, а следует лучше уделить внимание молодому человеку:
— Энрико, не грустите, лучше попробуйте это блюдо, — она указала на тарелку с чем-то экзотическим.
