«Надо навестить сенатора…», — решил Купер, но тут же отбросил эту мысль. Его приход вряд ли поднимет настроение отцу, только что потерявшего детей.
Он сел в машину и включил зажигание. Вскоре Купер миновал центр города, проехал по мосту через Римак и остановился. Немного посидел в салоне, затем ступил на брусчатку набережной.
«Это все случилось здесь». Он осмотрел место катастрофы. Вот здесь они стояли. Купер посмотрел вниз на темную воду. В ней отражались светлые облака. Желтый катерок натруженно тянул баржу, несколько лодчонок медленно плыли по течению.
Куперу вспомнилась другая речка, гораздо меньшая. Там, среди песчаных берегов, прошло его детство; он многое отдал бы, чтобы снова оказаться в родном городке. И, как когда-то, посидеть с удочкой на берегу реки. Это были лучшие годы его жизни. Тогда он не подозревал, что существуют зло, мерзости, с которыми ему придется в дальнейшем столкнуться вплотную. Не как простому обывателю, а как, человеку, рассматривающему каждый пласт преступления. И при этом сдерживать эмоции — ярость, ненависть, симпатии…
Слава Богу, его сердце не очерствело. А ведь многие не выдерживают испытания, и тогда эти мерзости обрушиваются на них: блюстители порядка становятся преступниками, кончают самоубийством или «психушкой». Или становятся равнодушными ко всему: подумаешь, трупы… Это так буднично. Большинство из них совсем другие люди: работают с огоньком, соблюдают законность, не продвигаясь по служебной лестнице и делая черновую работу. Всегда над ними начальник, который в своем деле ничего не значит, зато обладает связями и деньгами, считая себя корифеем. Купер был человеком, искренне болеющим за свое дело. Он считал, что зло нельзя искоренить, но надо делать так, чтобы его оставалась как можно меньше.
После смерти жены Купер был одержим работой. Почти всегда в его голове прокручивались те или иные версии преступлений. И теперь, стоя на набережной около огромного серого здания с колоннами, он напряженно пытался понять: что здесь произошло?
«Начнем с начала. Вроде бы произошел банальный наезд. Но это только на первый взгляд. Жертвами оказались Дорис Перес и Энрико Галло. Учитывая это, слово случайность можно с чистой совестью отбросить. Вместо этого следует с уверенностью сказать, что это преступление, и оно хорошо организовано. Передатчик в машине Энрико лишь доказывает это. Они следили за ним. Так что, выходит, они хотели убрать Энрико?» — размышлял Купер. Ему стало невыносимо грустно, что в таком случае девушка погибла по чистой случайности. Он оглянулся и смахнул навернувшиеся слезы.
— Ты совсем раскис, Гарри, — тихо прошептал Купер и направился к машине. Он почувствовал, что с реки потянуло холодком.
Позже, изрядно поплутав, он свернул на тихую улочку и притормозил у дома Переса.
Глава 10
Был вечер. Огромный черный автомобиль въехал в гараж. Из салона выскочил атлетически сложенный человек в кожаной куртке. Он открыл дверь машины:
— Пожалуйста, дон Винченцо! — водитель слегка поклонился.
— Спасибо, Джованни, — буркнул дон Винченцо и вышел из автомобиля. Быстрым шагом он направился в дом и вскоре уже был в своем кабинете. Устроившись в удобном кресле, он раз за разом прокручивал в уме сложившуюся ситуацию. А поломать голову было над чем. Еще недавно дон Винченцо в грош не ставил этого выскочку Эспиносу. Парень оказался не так прост: очень хитер, напорист и, несмотря на молодость, чрезвычайно опасен. Наглый тип, всегда готовый нанести удар ниже пояса. Удивительно, но прежде никто его не принимал всерьез. Со временем его организация значительно укрепилась и обрела некий опыт. Словом — крепкий орешек.
«Раньше его можно было приструнить, но теперь это сделать очень трудно», — подумал дон Винченцо.
Чуть раньше люди Эспиносы разгромили казино Фернандо Кемпеса. Потом убили Фарри, лейтенанта дона Винченцо. Конечно, дон Винченцо принял ответные меры. Кровавая карусель завертелась. Эспиноса мог заручиться поддержкой Бранта, и это было бы очень плохо. Но Брант и все остальные предпочли нейтралитет, так как Эспиноса абсолютно непредсказуем.
«Может быть, не стоило обострить ситуацию, надо было идти на компромисс? — размышлял дон Винченцо. Но сразу отбросил эту мысль. — Все, и в том числе Эспиноса, расценят это как проявление слабости. Необходимо, чтобы сам Эспиноса попросил мира. Стереть бы подонка в пыль… Мерзавец никогда не играет в открытую. Он наносит чувствительные удары, прячась, как мышь в норе. Очень плохо, если в войну, не дай Бог, будет втянут Энрико. Это моя ахиллесова пята», — подумал дон Винченцо и решил сегодня же укрепить охрану госпиталя.
— Ты мне очень дорог, чтобы тобой рисковать, — тихо произнес он. — Я уже не тот железный дон Винченцо, который много лет возглавлял организацию».
За много лет, полных опасностей, он научился напрочь изгонять из своего сердца жалость. На трупы, что иногда оставались после проведения той или иной акции, он смотрел вполне равнодушно, считая их необходимыми издержками его «трудовой деятельности». Теперь же гибель девушки напомнила ему о давно забытом чувстве. И это удивило его: «Что это я? Подумаешь, девица Энрико! Очень скоро сын забудет о ней. Все забудут, кроме Переса!»
Он хотел позвонить сенатору, чтобы выразить соболезнование, но передумал.
«Если могли засунуть «жучок» в автомобиль, могут закрепить его и в комнате, — решил он. Поднял телефон и внимательно осмотрел его. Затем опустился на колени и обследовал стол. — Кто знает, где еще может быть спрятан этот чертов микрофон?» — дон Винченцо подошел к телефону и набрал номер Марка Холодовски. Подождал, пока на другом конце провода подняли трубку.
— Слушай, Марк, надо потолковать с тобой. Срочно приезжай! Захвати двух ребят и обязательно Сола.
— Хорошо, шеф!
Дон Винченцо положил трубку и подошел к окну. Закурил. Необходимо расслабиться и хорошенько все обдумать. Покушение на Энрико, к счастью, не удалось, но вызвало много вопросов. Главный — зачем это нужно Эспиносе? Может быть, гибель сына приведет к тому, что старик Винченцо сломя голову бросится в бой и, конечно, сделает при этом много ошибок? Слепая ярость — не лучший попутчик разума. Так думал дон Винченцо. Он решил действовать на опережение.
«Сейчас приедет Марк, и мы обсудим, что делать. Но я даю тебе слово, ублюдок, что мой удар будет страшен!» — дон Винченцо погрозил невидимому врагу кулаком. Случайно взгляд его коснулся больших квадратных часов с изящным циферблатом. Уже двенадцать. Дон Винченцо вспомнил, что в два он должен быть в отеле «Континенталь».
«Едва ли мне удастся основательно поговорить с Марком, — подумал он. — Но ничего не поделаешь, встречу в отеле нельзя отменить».
Дон Винченцо наблюдал, как кольца дыма от сигары поднимаются вверх, и тут раздался осторожный стук в дверь.
— Войдите! — неохотно произнес он.
Вошел Марк. За ним последовали Джесси Грей, Соломон Кантор и Филиппе.
— А, ребятки, входите, я вас давно жду. Пойдемте в сад.
