— Как дела у Николаса? — в словах кухарки слышалась тревога.
— Он еще побудет у нас, — буркнул Купер. — Но я хотел бы поговорить с вами.
При этом Тереза деликатно вышла.
— Сеньора Лопес, вы можете помочь сыну, если расскажите нам все.
— Но… но я вам все рассказала! — удивилась Лолита.
— Из ваших слов неясно, где был ваш сын в то утро, когда случилось это с сыном сенатора. Или вы не знаете, или скрываете, где он был с девяти до десяти. Сам он не может толком пояснить.
— Но прошло так много времени! Может, он был в саду или дома. Я ведь до обеда нахожусь на кухне. Вы что, всерьез подозреваете его?
— Сеньора Лопес, нам надо знать все, что в этот день происходило, — вместо ответа произнес инспектор.
— Сеньор инспектор, я вам все рассказала…
— Хорошо, сеньора Лопес. Теперь посмотрите на эти снимки, узнаете кого-либо? — Купер разложил на столе фотографии.
— Кажется, вот этот, — Лолита взяла один фотоснимок.
— Посмотрите внимательно, сеньора Лопес.
— Да. Тот самый, который разговаривал с моим сыном.
— Вы не ошибаетесь?
— Нет.
Купер перевернул снимок:
«Педро Родригес, 28 лет», — прочел он.
Потом кухарка указала еще на одну фотографию. Это был некто Хорхе Мендеса, 35 лет. Эти двое были людьми Эспиносы. И это была удача. У Купера поднялось настроение.
— Хорошо, сеньора Лопес. Скажите, кто из них непосредственно говорил с вашим сыном?
— Вот этот, — она указала на Родригеса. — Он отвел сына в сторону, видно, не хотел, чтобы я услышала. Он кричал на сына, размахивал руками. Я испугалась, но, слава Богу, все кончилось мирно.
— Спасибо, Сеньора Лопес. Вы нам очень помогли. До свидания.
Купер прошел аллейкой к воротам. Он подумал, что сейчас приедет в управление и там допросит Лопеса, а заодно узнает адрес Луизы Чариты, бывшей служанки Дорис Перес.
По дороге он почувствовал голод. В первом же попавшемся кафе Купер прикончил бифштекс с яйцом и запил крепким чаем. Через минут двадцать он был в управлении и сразу же приказал привести Николаса Лопеса. Когда того привели, инспектор жестом указал на стул. Он долго пристально глядел на Лопеса. Тот заметно похудел, осунулся, лицо покрылось густой рыжей щетиной.
— Кури! — инспектор протянул ему сигарету. Вслед за этим Купер выложил на стол зажигалку. Лопес закурил. — Итак, парень, я уже говорил, что ты влип в скверную историю. Я тебя не вызывал несколько дней. У тебя было время все хорошо обдумать. Ты понял?
— Но что я должен обдумать?
— В твоих показаниях не все сходится.
— Что именно?
— Ты написал, где был и что делал в тот день, когда умер мальчик. Так вот: не указано, что ты делал с девяти до десяти. Ты был на кухне. Там тебя видели. Ну а после? После тебя никто не видел. Говоришь, уехал в начале одиннадцатого?
— Что-то около этого…
— Ну, допустим. А что ты делал с девяти до десяти?
— Да уже не помню. Может, в гостиной смотрел телевизор… Потом задремал.
— Тебя там кто-нибудь видел?
— Не думаю…
— Вот видишь! Ты мог быть в это время совсем в другом месте. У тебя нет алиби.
— Алиби?! Какое алиби?
— На вилле сеньор Переса совершено преступление.
— Преступление? — воскликнул Николас. — Какое?
— Кто-то подсыпал яд сыну сенатора Переса.
— Как?! Ведь Джонни умер…
— Такова официальная версия. На самом деле его отравили.
— Боже мой! — выдохнул Лопес и страшно побледнел. — Вы… вы подозреваете меня?
— Я только расследую дело. И ты мне в этом плохо помогаешь. Очень плохо помогаешь… — с сожалением произнес Купер.
— Но я ничего не знаю.
— Это не ответ! Где ты был час: с девяти до десяти, когда это случилось?
— Я уже сказал…
— Хорошо, Лопес. Ты знаешь этих людей? — Купер показал ему фотографии Родригеса и Мендеса.
Лопес внимательно посмотрел на снимки.
— Первый раз вижу.
— Твоя мать опознала их, они к тебе приставали.
— Мало ли кто пристает к прохожим. Обычные пьяницы. Я даже лиц их не запомнил.
— Но сеньора Лопес говорит, что они называли тебя по имени, — солгал Купер.
— Да? — на миг в глазах Купера мелькнул испуг. — Да? — повторил он и задумался.
— О чем вы говорили? — резким тоном произнес Купер.
— Да разве я помню? Они просто задирались. И никого из них я не знаю!
«Может, стоит упомянуть об Эспиносе? — подумал Купер. До этого он успел связаться с Гонзалесом, слывшим знатоком мафии. — Педро Родригес и Хорхе Мендеса — люди Эспиносы. Мелкие сошки. Они всегда делают грязную работу. Гарри, нам они известны давно. Эти ребята всегда выходят сухими из воды». Теперь, вспоминая эти слова, Купер гадал: не поручил ли Эспиноса Лопесу убрать мальчика. Но где же мотив преступления? Может, сенатор мешал Эспиносе?
— Имя Энрико Галло тебе говорит о чем?
— Нет, сеньор инспектор. Я не знаю, кто это.
— Так, один парень. Я подумал, что ты знаешь его. Слушай, мы топчемся на одном месте. Между прочим, некоторые факты против тебя. Ты, я уже говорил, не сознаешь, во что влип. Совершено убийство! Убийство! Я не говорю, что ты убийца, но ты можешь дать ценную информацию, которая поможет следствию. Можешь дать, но не хочешь. И я не знаю, почему. Почему? Лопес, ты играешь с огнем! Ты знаешь этих парней?
— Нет!
— Хватит, Лопес! Ты лжешь!
— Но я их действительно не знаю.
— Хорошо, Лопес. На сегодня все, — успокоился Купер и вызвал конвойного.
Когда Лопеса увели, Купер выключил диктофон. После связался с Гонзалесом.
— Я еще раз, Фил. Ты не слышал о парне по фамилии Николас Лопес?
— Нет, Гарри. А кто это такой?
— Кажется, из компании Родригеса и Мендеса.
— Тогда я разузнаю. Через день тебе скажу.
— Будет поздно, Фил.
— Тогда завтра утром я тебе позвоню, хорошо?
— Да, Фил. Буду ждать твоего звонка, — Купер положил трубку и задумался. Затем снова набрал номер.
— Я вас просил узнать адрес Луизы Чариты, — произнес он в трубку.
— Луиза Чарита. Сен-Себастьяно, 3-я линия, № 57. Домохозяйка. Живет одна.
— Хорошо, Рита! Спасибо! — Купер положил трубку, затем спрятал документы и подошел к окну: после обеда от голубизны неба остались одни воспоминания. Сплошь густые темные облака. Тяжело вздохнув, инспектор накинул плащ и быстрым шагом вышел из кабинета.
