— Честно говоря, я не вижу выхода в твоей ситуации, как только указать нам путь к этим чертовым индейцам. Но как ты смог запомнить дорогу в этом лабиринте деревьев и кустарников? — философски заметил Джино.
— Я запомнил по особым, только мне известным, приметам. Он попросил карту и, получив ее, долго рассматривал. Наконец, видимо, нашл то, что искал.
— Кстати, индейцы нашли останки самолета? — спросил Джино.
— Не знаю. Я очнулся, когда кругом были они. Они и забрали камни. Затащили меня в свою деревню… я бежал… они меня чуть не сожрали.
— И подохли бы все. У тебя столько яда… — улыбнулся Джино. Он спрятал пистолет в карман, и все двинулись вперд. Надо сказать, жара стояла неимоверная, несмотря на то, что сюда почти не проникали лучи солнца.
«А каково на открытой местности?» — подумал Энрико. Он поправил рюкзак: лямки натерли плечи. То, что он услышал, ничуть не удивило его. Его отец отдал приказ убить человека? Мир, где вращался дон Винченцо, полон ненависти. В нем ценно только богатство, а жизнь человека ничего не стоит. Энрико подумал, что никогда не смог бы отдать такой приказ. Он подумал о Дорис, и на душе стало теплее. В поисках алмаза он рискует жизнью — ради чего? Возможно, ради Дорис.
Тем временем начало смеркаться, и необходимо было подумать о ночлеге. Теперь Шакал являл собою дополнительную головную боль: за ним надо было следить всю ночь. Однако они решили искать не самолет, а тех кровожадных индейцев, которые похитили бриллианты.
Итак, начало темнеть, еще час или чуть больше — и наступит ночь. Силва разжег костер, пламя которого должно гореть всю ночь. Энрико взглянул на лежащего в траве Шакала: тот спал или делал вид, что спит. Конечно, Джино связал его.
Тем временем голоса птиц постепенно смолкли. Иногда раздавался громкий вопль, от которого кровь стыла в жилах; громко трещали цикады. Внезапно тихий вскрик или что-то похожее заставило Джино проснуться. Он открыл глаза и увидел на черном небе низкие яркие звезды. Неясный шум невдалеке заставил его обернуться. В свете костра он увидел двух борющихся. Один их них вскочил на ноги и бросился на Энрико. Прозвучал выстрел. Стрелял Джино. Шакал завопил от боли: пуля попала ему в плечо.
Энрико вскочил на ноги. Он не понимал, что происходит. Не обращая внимания на Шакала, Джино подошел к проводнику и склонился над ним.
— Мертв, — прошептал он, — очень жаль, что мы не обыскали этого ублюдка. Мне надо было предвидеть, что у него мог оказаться нож. Он запросто мог порешить нас всех.
Затем Джино ударил Хуана по голове рукояткой пистолета, и тот растянулся на траве.
— Надо пристрелить подонка, — произнес Энрико.
— С удовольствием сделал бы это, но лучше отложить возмездие. Он единственный, кто знает дорогу к индейцам.
Джино подошел к Шакалу и, невзирая на стон последнего, скрутил ему руки веревкой. Затем оба уселись у костра. Утром, когда рассвело, вырыли могилу, похоронили Силву и отправились в путь. Теперь следовало лишь полагаться на коварного Шакала.
Глава 7
Очередное убийство потрясло Купера. Он простить себя не мог, что не уберег Лопеса, и был очень зол на полицейских, которые должны были следить за Николасом. Они обязаны были не упускать парня из вида. «Простак» Лопес провел их как школьников, но горько за это поплатился. Несомненно, Лопес что-то знал, и это мучило Купера. Если он имел отношение к гибели сына сенатора, то представлял угрозу для некоторых.
«Это могли быть люди Эспиносы, — другие варианты малопредпочтительны», — подумал Купер. Но, с другой стороны, предыдущие смерти давали повод думать, что это обыкновенные разборки между кланами. До Лопеса были Джонни Перес, Дорис, Лаблас и другие. Несомненно, все эти смерти связаны между собой. Возможно, Лопес был знаком с Лабласом?
Внезапно у Купера возникл вопрос: как они могли узнать о Миранде? Ведь почти никто не знал о ней! Неужели Арнольд Меер? Он представил молодого еврея, который был не так прост, как казался.
«Мне надо всерьез им заняться, — подумал Купер. Но Меер не знал, что я собираюсь допрашивать ее. Хотя после встречи с ней он мог позвонить сообщникам. — Кретин! — чуть не выкрикнул вслух Купер. — Если бы Меер знал о Миранде, он бы сообщил своим приятелям и не тянул бы комедию с узнаванием. Те бы устранили девушку раньше, а не тогда, когда я направлялся к ней. Не похоже, чтобы он был связан с ними. Остается одно: они следили за мной. Но если не Меер, то кто? Возможно, убийца раньше знал о Миранде, о ее связи с Лабласом. Тогда считать, что кто-то предупредил убийцу, ошибка. Но какое отношение ко всему имеет Лопес? Санчес в этом случае — результат обыкновенной разборки».
Тугой клубок ниток, вытащить конец из которого невозможно. Инспектор чувствовал, что упустил нечто важное. Надо было что-то делать, что-то решать. Усталость, нелогичность странных, почти мистических событий выбила его из колеи.
«Надо хоть день-два передохнуть, выбросить все из головы», — он сел в кресло и закурил. Попытался вспомнить отпуск на взморье. И вдруг — мысли о Дорис… Взгляд его упал на стол. Он машинально выдвинул одну шуфлядку, другую, осмотрел дно стола, ножки, кресло. Развинтил трубку телефонного аппарата и не нашел того, что искал — «жучка». Мысль, что здесь, в кабинете, может быть «жучок», была внезапной и в какой-то степени нелепой. Купер сначала даже хотел ее отбросить, настолько она была чудовищной. Потом он решил, что это не так нелепо, как кажется. Пожалуй, этим можно было кое-что объяснить. С другой стороны, если бы он нашел «жучка», то можно было предположить, что он имеет дело с очень сильной, влиятельной организацией.
Купер тщательно обыскал кабинет, но безрезультатно. И решил, что вариант с «жучком» выеденного яйца не стоит. Ведь в кабинете он и словом не обмолвился ни о Миранде, ни об Лабласе. Интенсивный поиск утомил его. Он уселся в кресло, вытянув ноги. Скорее, машинально ощупал карманы брюк и пиджака, висящего на спинке кресла, пуговицы… Внезапно пальцы нащупали некое твердое уплотнение в отвороте пиджака. Рука скользнула дальше, но что-то заставило ее вернуться. Купер вновь осмотрел бугорок на отвороте: чуть заметная прорезь ткани. Мгновенье — и Купер держал в руке металлическую штуковину — крошечный передатчик, меньше таблетки аспирина.
Купер подумал, что многое бы дал, чтобы узнать, кто прослушивает его разговоры.
«Хорошо, что я нашел его. Кто-то был в курсе всех моих дел», — подумал он, коря себя за то, что не подумал раньше о «жучке». Затем он аккуратно всунул таблетку на место, снова повесил пиджак на спинку кресла и пошел к Кастонеде. Но того не оказалось на месте, и Купер вернулся в кабинет. Затем он вышел из управления. Пройдя несколько кварталов, незаметно оглянулся. Его никто не «пас».
«Если бы и следили — какая разница? — подумал он. Пройдя в телефонную будку, он набрал номер. — Только бы Фрэнк был дома», — и облегченно вздохнул, когда тот снял трубку.
На следующий день утром его вызвал Костанеда:
