Дойл положил бумагу на стол и медленно прошелся по комнате. Франк не видел его лица, но надеялся, что тот в бешенстве, и сейчас это интервью закончится, а вместе с ним и весь кошмар.
- Вы бывали в Ирландии? – вдруг услышал он.
- Нет.
- Тогда откуда вам известно про облака, холмы, ирландские туманы?
- Облака и холмы есть везде, - равнодушно ответил Франк.
- Сколько вам лет, юноша?
- Тридцать.
- Откуда вы все это знаете, черт побери? Я никому этого не рассказывал!
- Обычная судьба заурядной иммигрантской семьи.
Дойл какое-то время молчал, потом спросил:
- Что же, ничего серьезнее в вашей газете, чем писать о зоопарке, вам не доверяли? Были на подхвате?
- Я сам выбрал эту тему! – вспыхнул Франк.
- Сами? Зачем? Ничего интереснее не нашлось?
- Я писал репортаж о жирафе…
Дойл хрипло засмеялся.
- Да! О жирафе! О том, как его убили!
- Кто?
- Руководство зоопарка!
- Зачем?
- Он оказался лишним. Некстати родился. За ним некому было ухаживать, негде содержать и нечем кормить.
- Замечательно!
- А убили его на глазах детей, которые в этот момент были в зоопарке, а потом служащие при всех разрезали его тушу на части и скормили тиграм.
- Прекрасно!
А через два месяца этих тигров тоже убили.
- Почему?
- Расплодились. Их стало слишком много.
- А кому скормили их?
- Детям… То есть, посетителям. Теперь, почти при каждом зоопарке есть ресторан с меню экзотической кухни.
- Куда можно заранее позвонить и заказать мясо… розового фламинго?
- Что-то в этом роде.
- Розовый бифштекс!
- С розовой кровью.
- Что же, ваше интервью имело успех, прошло на ура?
- Его не поместили в номер.
- Почему?
- Сказали, что тема не актуальна. Это гуманно – убивать лишних животных.
- Гуманно?
- Ведь мы питаемся мясом свиньи или коровы, почему же нельзя убить носорога или слона?
- Вы согласились с этим?
- Что я мог сделать?
- А что вы думаете сами на этот счет?
- Наверное, они правы.
- И вы стали бы есть того жирафа?
- Я? Нет.
- Почему?
- Потому что у него было имя, потому что его любили, черт возьми, на него ходили смотреть тысячи людей.
- А потом зарезали… Оторвали голову, - пробормотал Дойл. - Скоро они начнут питаться человечиной, и делать это, как само собой разумеющееся.
- Вас так взволновала эта история? – воскликнул Франк.
Дойл ничего не ответил.
- Вас беспокоит судьба животных? А людей?
Дойл испытующе на него посмотрел, продолжая молчать.
- Вы держите меня в заложниках?
- Я здесь не причем. Вы оказались заложником ситуации, не более того... Так. Дальше вы будете писать сами, я буду только предоставлять необходимые факты, а потом проверять… Где вы учились?
- На журфаке.
- Хорошо.
- Что делать с этим? – и Франк показал на лист бумаги с его писаниной.
- Оставьте. Только вымарайте кусок с Куртом. Не трогайте этого парня. Наша история не имеет к нему никакого отношения… Все… На сегодня хватит, ступайте к себе, завтра продолжим, - и он повернулся к стене, где висело множество фотографий.
- 18 –
- Я посмотрел ваши каракули за те три дня, которые вы у меня провели. Пишите аккуратнее – невозможно читать! – заявил Дойл.
- Я не могу писать этой ручкой, - вспыхнул Франк. За это время он успел возненавидеть занудливого старика и уже с трудом его переносил. Каждый день с утра до вечера они проводили в доме писателя. Никуда не выходили. Даже еду им приносили из ресторана. Ели они на убого обставленной кухне. Во время трапезы старик молчал, равнодушно съедая то, что было в тарелке, и не обращал никакого внимания на Франка. А потом они возвращались в кабинет, где он продолжал наговаривать истории из своей жизни. Иногда Франку казалось, что он потерял счет времени. Чувствовал он себя лучше и уже начал забывать весь кошмар тех дней. Видимо, то были последствия болезни, - думал он, - а может быть пора отсюда сбежать? Уйти, не попрощавшись?!
Но что-то ему подсказывало, что делать этого пока не стоит. И от своего дикого положения он бесился все больше. Так или иначе, во всем произошедшем несомненно виноват старик, он знал это точно! Вчера вечером Дойл все перечитал, оставил пару листов и со словами: - К черту детство, к черту проклятую войну, - порвал кипу исписанных страниц, бросив их в корзину, а сейчас грозно на него смотрел и ворчал.
- Вы разучились писать?
- Да, уже десять лет я печатаю на клавиатуре.
- Учитесь заново.
- Неужели трудно поставить на этом столе компьютер?
- Компьютер? – презрительно буркнул Дойл. - У меня нет компьютера. На кой черт он мне нужен?
- Так купите. Неужели вы себе не можете этого позволить?
- Перебьетесь.
- Тогда пишите сами.
Дойл зло на него посмотрел, но ничего не сказал.
- Нет компьютера, нет шариковой ручки… Почему у вас нет ни одной книги? Пустые полки! Интересно, чьи книги должны здесь стоять? Кто удостоился такой чести?
- Мои, - выдохнул Дойл.
- Ваши? Вы написали что-нибудь еще?
- Нет!!!
- Нет!? А знаете, вы могли бы поставить сюда свою книжку. Одну! А можно много своих книжек с одним и тем же названием. Получилось бы очень красиво. Сюда их поместилось бы не менее тысячи! Кстати, почему вы больше ничего не написали? И куда вы исчезли на целую жизнь? О вас полвека никто ничего не слышал! Говорили, что вы покончили с собой или куда-то сбежали. А может быть вы преступник?… Убийца? Да, убийца! Совершили ужасное преступление и скрылись! Как я раньше этого не понял! А теперь и меня втянули в свои дела!
- Сегодня ты слишком разговорчив, Луи. Осмелел? Опережаешь события. Твое дело, не болтать, а писать…
- Господин, Рональд Дойл! Вы писатель с мировым именем. Зачем я вам нужен? Вы можете сами все написать, но заставляете это делать меня… А потом все рвете! Это уже не интервью, а целая книга! Мы так не договаривались! Может, пора закончить с этим и все мне объяснить?
