– Не ворчи, я побежала!.. Что-нибудь еще! – возмущенно повторила она.
– Значит, твоя чертова вакцина не подождет? Так-так!
– Нет, не подождет!
– Значит, твоя чертова вакцина тебе дороже, чем провести со мной лишних пару минут?
– Так! – резко остановилась она, сверкнув огненно-зелеными глазами. – Чего ты хочешь?
– Чтобы ты меня поцеловала, – невинно произнес он.
После последней встречи с Генри Леонид успокоился и чувствовал себя замечательно. Он получал удовольствие от жизни, своей работы, от этой девушки, которая теперь была с ним, но по утрам убегала на свой завод. И сейчас он любовался ею, вспоминая свою командировку, а видя ее волнение, хотел помочь. Даже подтрунивал над ней, чтобы снять напряжение. А еще он помнил, как когда-то она ревновала его к делу всей его жизни.
– Целую, – и она поцеловала, – что еще?
– Так не целуют! – возмутился он.
– Еще поцеловала!
– Иди, – нарочито безразлично произнес он.
– В последний раз поцеловала… Все?… Отстань! Дурак! – воскликнула она, когда он крепко схватил ее за талию, – ты дашь мне уйти или нет?
– Тогда и ты в следующий раз не говори мне ничего, – произнес он, имея в виду свою работу. А планов у него было громадье!
– Размечтался! Завтрак в холодильнике, обед в ресторане, ужин дома! Ушла. И чтобы ужин был вкусным, – грозно сказала она. – Приду злая, уставшая, голодная. Все, мой физик! Аривидерчи!
– Ну-ну, пока, мой фармацевт…
Она обернулась, посмотрела на него долгим взглядом, вдруг замерла, словно заметила впервые, подошла и нежно поцеловала.
– Так лучше?
– Да!
– А так?
– Да!
– Еще?… Я никуда не пойду! – воскликнула она, отшвырнув сумку далеко в сторону.
– То-то же. Я пошутил – иди, – сдался он.
– Теперь я не шучу, – и, обхватив его за шею, затолкала по пояс в воду. Одежда ее намокла, но девушка, смеясь, обнимала его, толкалась, висела на шее, пока вдвоем не свалились в пенные волны прибоя…
Наконец, оба встали, продолжая смеяться. Вдруг стала серьезной и даже испуганной.
– Когда ты был там – «наверху»… Тебе не было страшно? – тихо спросила она.
– Нет, а что?
– Я чувствую себя, как на экзамене,… который нельзя не сдать. Два года назад я сделала сыворотку,… кремчик для кожи лица. Для разглаживания морщин. Просто крем, которых тысячи!!! А теперь оказалось, что от этой вакцины зависит все. И от меня тоже!.. Не все рождаются героями,… я просто женщина!.. Мне страшно…
– Перестань, все будет хорошо, – воскликнул он, взяв ее за руки, только теперь понимая, что с ней творится.
– Эти люди с их сумасшедшими деньгами, их влиянием столько времени не могут остановить войну, – горячо продолжила она, – потом твоя командировка, твое изобретение и все напрасно. До конца осталось всего три месяца, а тут какая-то сыворотка!
Они стояли по пояс в воде, держа друг друга за руки, а восходящее солнце, находясь между двумя фигурами, словно лежало в ладонях, ярко освещая их лица.
– Ты же знаешь, что это не так. Валери, ты сделала чудо. Если больному, который знает, что ему осталось немного, сказать, что он снова здоров, как ребенок, что будет жить долго, не будет больше болеть – он будет счастлив! Он не станет лишать себя жизни и других тоже! Жизнь не настолько абсурдна.
– Юрий так не думает…
– Ричард так думает, и Генри, и все остальные на острове… Я так думаю! Тебе достаточно?
– Да, достаточно, теперь да, спасибо тебе, – прошептала она.
Он смотрел на нее, не выпуская рук. Она была такая юная, нежная, вся мокрая от воды, и казалась сейчас такой беззащитной, что захотелось спрятать ее, взять в ладошку, укрыть, положить в карман и не выпускать.
– Маленький мокрый воробей, – подумал он, видя, как она приходит в себя.
– Так я пошла? – улыбнулась она.
– Нет!!! – и он громко засмеялся. Она тоже захохотала…
– Ну-ну, пока, мой фармацевт! Беги, переоденься – опоздаешь! – и отпустил ее.
– Аривидерчи! – бросила на прощанье девушка, помчавшись к отелю. А он все стоял и улыбался. Но через мгновение серьезно, с тревогой и даже ужасом в глазах посмотрел ей вслед.
– Неужели она сделает это? – подумал он. – Неужели ей это удастся?
Но Валери не заметила этот взгляд. Ни к чему ей это. Маленький мокрый воробей…
38
В саду на вилле у Генри и Ричарда собрались четыре человека. По одну сторону длинного стола занимали места хозяева острова, а рядом с ними сидел всем знакомый медиа-магнат Сильвио (теперь на острове частый гость), по другую находилась Глорис. Они сидели и внимательно на нее смотрели, а та, держа в руках бумаги, тоже молча смотрела на них. Все были в возбужденном состоянии, ожидая новостей. Наконец, Сильвио произнес:
– Ну, расскажи, Глорис, – какие наши дела! – сказал это и откинулся на спинку мягкого дивана, утонув в нем целиком. Он был невозмутим, и по его лицу трудно было понять, какие новости всех ожидают. Глорис заглянула в свои бумаги и начала читать:
– Семь миллиардов доз вакцины были произведены и доставлены к нам два месяца назад…
– Мы сами отправили их вам два месяца назад – мы знаем об этом, – в нетерпении перебил ее Генри. Она спокойно на него посмотрела, потом перевела взгляд на Сильвио. Тот кивнул, и она продолжила:
– Господин Сильвио нам очень помог, во всех средствах массовой информации на его телеканалах и в прессе была проведена мощная рекламная компания.
– Преувеличиваешь, Глорис, преувеличиваешь, – скромно потупил глаза Сильвио, – продолжай!
– Дальше,…что было дальше? – задумчиво произнесла она…
Все слушали, внимая каждому ее слову, а слова эти отражались от стен просторной залы, безжалостно методично доходя до слуха каждого своим сухим языком:
– Государства и правительства стран по-разному реагировали на это событие. Многие медицинские организации и учреждения предложили провести проверку данного средства и определили срок испытания новой вакцины – от трех до пяти лет.
Она спокойно произнесла эти слова, и на мгновение замерла. Чаще всего почему-то женщине доводится зачитывать приговор. Но она справилась с этой задачей, какой бы тяжелой она ни была. Глорис умела все.
– Но у нас нет трех лет! – в ужасе воскликнул Генри.
– Им этого не объяснишь, так полагается, – и спокойно продолжила читать:
– Всякий новый медицинский препарат должен пройти проверки и согласования, испытания и доработки, анализы и тестирования сначала на животных и только потом, спустя годы, на людях. Что, безусловно, правильно и неоспоримо – таковы международные нормы. Если что-то пойдет не так, жизни людей будут под угрозой…
