И вдруг в голове каждого, у миллиардов этих маленьких, беззащитных и ничтожных людей молнией промелькнула одна единственная мысль! Одна короткая и простая фраза! Одна на всех!
«Будете вместе – будете верить – и случится чудо!»
И теперь уже не единицы одиноких песчинок, разбросанных по планете, а бесконечная сила одна на всех, на мгновение объединила этих беззащитных людей. Она поднялась над их головами, неся несокрушимую мощь, и гигантским облаком понеслась навстречу огню и проклятию этой планеты. Их родной планеты, где они умирали, но все равно жили миллионы лет, а теперь снова боролись и снова жили. Люди замерли в этом божественном стоянии, чувствуя друг друга, и смотрели наверх, а миллиарды одиноких сердец звучали в унисон! Огромное облако серебряным призрачным шаром, объединяя каждую мысль и мечту, возвышенную и непобедимую, с безудержной силой и верой, недосягаемую тленом и разрушением жизни этой, неслось навстречу красной планете. Еще километры, еще мгновения, и словно огромное зеркало встало на ее пути. Оно явилось ниоткуда, оно не было создано великим гением человека, но было сотворено людьми, потому не имело границ! Тейа с удивлением прикоснулась к этому зеркалу, замедлив полет, заглянула в свое отражение в последний раз и… начала исчезать. Она таяла на глазах, а миллиарды глаз были устремлены на нее. Миллиарды рук сплелись в едином рукопожатии, объединяя этих людей, их жизни и судьбы, их бесконечную вселенскую любовь. И огромная красная планета, как медуза на жарком солнце, становясь прозрачной, растворялась в ночи, пока не сгинула совсем… Навеки… Навсегда… Тейа вернулась в свою жизнь и свое настоящее прошлое…
И Земля разорвалась уже не огненным взрывом, а вздохом людей. Первым вздохом на новой планете, и хор этих голосов разошелся на тысячи километров и был похож на крик новорожденного младенца, которому удалось снова родиться и жить, и сделать свой первый человеческий вздох. Этот младенец был в каждом из них – в маленьких, но таких сильных людях. И теперь он жил и дышал полной грудью…
– Оказывается, они могут не только умирать, – прошептал он, – но и жить вместе.
Малыш прижавшись, прикорнул у него на руках. Было поздно, и он безмятежно уснул, пропустив самое главное.
– Вот видишь, – сказала она, – а ты так беспокоился, что даже сломал телевизор.
Его глаза округлились, он смотрел на нее и не знал, что ответить… Эта женщина – этот любимый его человечек… Оказывается, она знала все… Знала и молчала… И спокойно сажала цветы… А не знал ничего только он…
52
Громов молчал, Генри тоже не мог вымолвить ни слова. Они стояли как завороженные на маленькой лодочке посреди океана, смотрели в небо и на далекий горизонт. Край его уже освещался утренним солнцем, которое не забыло вновь появиться и начать новый день.
– Как на стадионе, – произнес писатель, приходя в себя. Он только что очнулся от этого божественного стояния, от транса или великого гипноза. Он видел все, ощущал, он все понимал, и был частицей этого чуда, впрочем, как и остальные в лодке. И теперь просто смотрел на небо и молчал.
– Что? – не понял Генри.
– Они сотворили чудо, – произнес Юрий. – Когда большая масса людей болеет за слабую команду, та побеждает…
– Люди создали своей волей мощное энергетическое поле, которое и спасло планету, – добавил Генри.
– А как они смогли рассчитать траекторию полета, узнать настоящее время Тейи, создать канал для перемещения и выставить «зеркало»? – спросил Леонид.
– Этого нам не узнать никогда, – ответил писатель. – Такое не только просчитать, даже придумать в фантастическом романе не дано никому.
– И все-таки ты оказался прав, старый выдумщик! – воскликнул Генри. Он был потрясен случившимся и преклонялся перед интуицией этого человека, который предвидел такой финал.
Солнце вставало над океаном, это был самый удивительный рассвет, который оно могло подарить людям. И тем людям, которые уже появлялись из ожившей воронки времени, устремившись навстречу к ним. Ричард был на первом корабле, он торопился обнять внука. Вилли кричал, что они все уже знают, потому что их станция – та самая, маленькая лабораторная «пробирка», работает, и они уже побывали в завтрашнем дне, и день тот наступил!
Наконец, все собрались на корабле у Ричарда.
– Дед, мы обошли тот чертов день! – произнес Генри.
– Да, мой мальчик… А ты говорил – выхода нет… Вот он!
Они долго смотрели на океан и небо, на солнце, которое начинало восходить над планетой. Наконец Ричард, обняв Генри за плечо, произнес: – Пока мы плыли, у меня возникла хорошая идея, – он помолчал, хитро прищурившись: – А не вернуться ли нам в нашу старенькую Англию?
– Когда? – встрепенулся Генри.
– Да, прямо сейчас, – ответил дед.
– А остров?
– А что, остров? Остров останется там. Он нам достаточно послужил, хватит испытывать судьбу и время. Наше место здесь, не правда ли?
Их разговор перебили крики на корабле. А вокруг уже собралось много лодок с острова. Они разношерстной флотилией сгрудились на этом пятачке в океане, а вдалеке показался маленький, незнакомый кораблик. На палубе стояли два человека, они махали руками, и их судно уже совсем близко подошло к скоплению лодок и людей.
– Валери!!! – закричал Леонид.
– Валери!!! – кричали люди.
– Вудли! – заорал Вилли!
Они подошли к кораблю Генри, и вот их уже все обнимают. Валери была очень худенькая, едва держалась на ногах, но невероятный блеск ее зеленых глаз излучал безграничную радость.
– Познакомьтесь, – наконец, произнесла она, показывая на Вудли.
– Это…
– Доктор Вудли, – захохотал Вилли, перебив ее, – только молодой.
– Это Стив, – сказала она.
Все замолчали, удивленно посмотрев на юношу, который смело и озорно им улыбался.
– Доктор Стив? – спросил его Генри.
– Нет, Генри, – ответил тот, – просто Стив, так будет намного лучше…
А солнце уже взошло над горизонтом, освещая счастливые лица людей, белые корабли и яхты, мирно покачивающиеся на волнах спокойного океана. Океана, который омывал острова и земли. И всю планету, такую маленькую, голубую красавицу, где, казалось, уже ничего ужасного не могло произойти…
* * *
Он шел по улице, смотрел по сторонам на проходящих мимо него людей, машины, проезжавшие по дороге, на дома, вывески с пестрой рекламой. Смотрел наверх, где между домами и проводами, свисающими со столбов тряпичными растяжками, проглядывало небо и яркое солнце. А он шел, думал и вспоминал…
Какая-то женщина и мальчик с ней рядом остановились, посмотрев на него. Он тоже остановился.
– Юрий?.. Простите, – поправилась она, – Юрий Нестеров?
– Да, – ответил он.
