– Что? Тише?… Ах, да… А потом, они подставляют кредитное плечо, равное двумстам… Ты понимаешь?
– Что?
– Я говорю двумстам!
– Ну и что?
– Это же очень хорошее плечо! И комиссия их составит всего пять процентов.
– А можно быстрее?
– Быстрее нельзя. Все произойдет ровно через два дня.
– Можно говорить быстрее и короче, и делать это немного тише?
– Тьфу! Вот глупая… А дальше! Дальше на рынке произойдут события, которые создадут некоторую волатильность. Простым смертным эту информацию знать не дано! А я знаю и воспользуюсь этим! Мы будет продавать. В назначенный день, час и минуту возникнет большая свеча, равная тремстам пунктам! Рынок сойдет с ума! Никто не будет знать, что делать! Начнется паника! А мы будем продавать и продавать, а на пике закроем позицию…
Она снова с беспокойством посмотрела на Илью, тот что-то пробормотал, повернувшись на бок. Она взяла его руку, он, не просыпаясь, крепко ухватился за нее и снова что-то прошептал. Она залюбовалась им…
– Ты слушаешь меня или нет!? – воскликнул Филлипок.
– Я же просила, будьте человеком, можно говорить тише? Он спит!
– Человеком? – удивился он. – Спит!? Тебе не интересно! Да тебе… просто не интересно! – обиделся Филлипок.
– Мне очень интересно, но я… ничего не понимаю, – призналась она.
– А тебе и не нужно ничего понимать. Я все сделаю сам!
– Хорошо!
– А потом…
– Через два дня этот остров будет наш. Я уже поняла.
– Не ваш, а твой… И все-таки, оцени комбинацию! Это сделка века! О тебе будут писать во всех газетах, тебе будут завидовать. Всякие Соросы – жалкие менялы по-сравнению с тобой. Это самая блестящая сделка за последнее столетие! И ее проведу я!.. И ты. Вопросы есть?
– Да!
– Какие?
– Нельзя ли не смотреть на меня так!?
– Тьфу! Все. Подписывай!
– Где?
– Здесь… здесь… и здесь…
Он вынул из ее рук бумаги и напоследок произнес:
– А ты ничего. Миленькая. Тебе нагота идет!
– Не про вашу честь, уважаемый!
– Если бы я был Казановой, давно бы уже…
– Что? – не выдержала она.
– Что? – воскликнул, проснувшийся Илья.
– Нет, нет! Ничего! Отдыхайте, ребята! Это я так, проходил мимо. Покедова! – и он побрел по пляжу, в одной руке неся портфель, а в другой одежду, которая волочилась за ним по песку. Наконец скрылся за сопкой. Эти двое проводили его взглядами, и Лея, взяв руку Ильи, поднесла ее к губам. Потом сказала:
– Ты спал. Спал, как ребенок. Большой ребенок!
– Чего он от тебя хотел?
– Кто?
– Он.
– Тебе показалось. Здесь никого не было. Только ты и я! И быть никого не могло. Это же необитаемый остров.
– А эти?!
– Кто!? – воскликнула Лея. Вдруг увидела, как вдалеке из-за холма появились два человека. Нет, не человека! Это были Казанова и Королева. Красавчик держал ее под руку, помогая старой даме не упасть, не увязнуть в зыбком песке. На мгновение они замерли, косо посмотрев на этих двоих, и скрылись. А над головами снова возникло маленькое облачко, которое удивительным образом напоминало Фимку и махало им рукой. Потом и оно исчезло.
– И это называется необитаемый остров? – произнес Илья.
– Это называется – проходной двор! – ответила она и засмеялась. Больше они не видели никого. Никого и ничего, только друг друга. И так много-много времени, минут и секунд, мгновений, долгих часов и дней, которые принадлежали теперь только им двоим…
21
На чудесном острове они прожили две недели, и каждый день равнялся целой жизни. У них появились новые занятия, и теперь с радостью делали все новые открытия. Сначала придумали себе жилье. В первый же день Илья собрал огромный ворох ветвей пальм, которых здесь было великое множество, и начал строить небольшой шалаш. Он возился с ним до самого вечера. С невероятным усердием учился вязать упрямые ветви, скрепляя их между собой. Сначала ничего не получалось, все разваливалось, казалось, он сейчас зарычит от злости. Он уже готов был разорвать эти неподатливые ветви, но снова брал себя в руки, продолжая строительство. Лея молча наблюдала за ним, ничего не говоря. Сейчас этот большой сильный человек напоминал ей ребенка, которому подарили игру, а он не знал, как в нее играть. Но с третьей или с пятой неудавшейся попытки, его сооружение начало принимать очертания, похожие на маленький уютный домик, а он продолжал трудиться, теперь с удовольствием поглядывая на свою работу. Несколько раз заползал внутрь, что-то проверял. Наконец выбрался, мощным телом облокотился на его зеленую стену, сооружение заскрипело, зашаталось, но выдержало. Пока он строил, Лея успела пройтись по пляжу и неподалеку обнаружила скалу, нависающую над океаном. А у ее основания – небольшой уютный грот. Когда она сообщила Илье о своей находке, тот с неудовольствием оторвался от своих дел, пошел за ней и скептически осмотрел маленькую пещеру. Потом воскликнул:
– Здесь темно и сыро… Здесь холодно! Неужели ты думаешь, что я позволю тебе жить в таком месте? Только в нашем доме! – громко добавил он.
– К тому же… тебе не надоело в городе жить в каменном жилище?
– Надоело! Ты прав! – улыбнулась она.
– Конечно, прав! – довольно проворчал он.
– Хорошо, мой господин! – воскликнула она. Но в таком случае одеваться мы будем в одежду, которую сошью я!
– Одежду? Сошьешь? – удивился он. – Кто-то собирался ходить голышом? Тебе это очень идет!
– Спасибо, – оценила она комплимент, – но если станет холодно? Если пойдет дождь?
– У нас есть одежда! – воскликнул он.
– Одежда? Не надоело ходить в городской одежде?
– Надоело! Ты права! – улыбнулся он.
– Конечно, права! – осталась довольна она. И каждый занялся своим делом.
И наконец, когда горячее солнце начало клониться к горизонту, он позвал ее, демонстрируя свое творение. Первое в их жизни жилище!
– И откуда он все умеет? – удивлялась она, глядя на Илью, показывая ему свою работу. Лея разыскала на острове кустарник с прочными стеблями и несколько часов подряд плела из них одежду. Получилась ткань, напоминавшую кольчугу – зеленую сеточку с мелкими отверстиями. Уже успела надеть ее на себя и теперь облачала Илью. Сейчас эти два человека напоминали туземцев или дикарей. Когда он заметил на ней обнову, сначала удивился, потом стал любоваться. Ее фигуре невероятно шел этот зеленый наряд. Он мягко облегал ее стройное изящное тело, и ему захотелось схватить за край, потянуть на себя, рвануть что было силы, разорвать на части. Но, вовремя остановившись, спросил, показывая на отверстия в ткани:
