Я поймала Джей-Джей на том, что она улыбалась, водя пальцем по его имени, напечатанному в программе. Это была грустная улыбка, как будто она размышляла о том, что могло бы быть.
Им с Джейсоном было лишь по двадцать три, но улыбка была печальной, как будто двери были закрыты, выбор сделан, и не было пути назад. Или, может быть, я была слишком романтично настроена. Не-а, только не я, только не романтично. Любой мужчина в моей жизни мог бы это подтвердить.
Балерина выбежала на неярко освещенную сцену. Она была одета в белую шелковую ночную рубашку, и ее лицо, ее тело — все говорило о страхе. Но, как и в любом хорошем фильме ужасов, страшилище никогда не показывается там, куда ты смотришь.
Джейсон спрыгнул с потолка. Я знала, что он должен быть на узком мостике, но казалось, что он просто спрыгнул с неба и приземлился перед ней на четвереньки. Ее крик, когда она повернулась и увидела его, прорезал внезапную тишину аудитории. Музыки по-прежнему не было, когда он медленно выпрямился, одетый только в облегающие колготы, так, что мышцы в его верхней части тела напряглись и выступили, когда он подымался на ноги. Его волосы были распущены: волна желтого, рассыпавшаяся по плечам и наполовину закрывающая лицо. Он стоял, мускулистый, красивый, дикий, и так же, как она излучала страх, от него исходила аура хищника.
Девушка повернулась и побежала прочь. Джейсон пронесся размытым движением и вдруг оказался прямо перед ней. Она издала еще один крик, но он почти утонул во вздохе аудитории.
Потихоньку зазвучала музыка, в то время как она начала бегать по сцене, а он всегда оказывался впереди. Я знала, что он оборотень. Я знала, что он может двигаться быстрее, чем любой человек, но я никогда не видела, как это делает Джейсон.
Он всегда казался более человечным, чем большинство, но на этой сцене, в этот момент, он перестал притворяться. Он был мускулистой молнией, волосы летели вокруг него, когда он двигался.
В конце девушка упала на середину сцены. Ее худенькая грудь поднималась и опускалась так тяжело, что это было заметно. Она протянула руку, как будто хотела удержать его на расстоянии, в то время как он кружил вокруг нее.
Я слышала, как Джей-Джей прерывисто выдохнула. Я на секунду перевела взгляд со сцены на нее. Ее лицо выражало желание и ранимость и еще какую-то эмоцию, которую я не могла определить.
Мика коснулся моей руки, и я оглянулась: Джейсон и девушка танцевали. Словно бы он воплотил игру кошки с мышкой, за исключением того, что кот больше думал о сексе, чем о еде.
Девушка играла девственную жертву, тонкие руки поднимались и опускались, пряча ее лицо, ее тело отклонялось лишь затем, чтобы найти его руки, грудь, тело, готовое поймать и удержать ее, а затем, когда музыка стала громче, она растворилась в его теле, и они танцевали. Они танцевали, двигались, и он показал, на что было способно его тело, а она — насколько владела своим. Существовало не так уж много человеческих танцоров, которые могли бы держаться на таком уровне, и еще меньше их было среди выпускников средней школы. Мне не обязательно было лучше разбираться в танцах, чтобы понять, что я видела что-то особенное, кого-то особенного. Черт возьми, двоих. Мне было почти трудно смотреть и думать, что это Джейсон, наш Джейсон.
Музыка изменилась, поначалу незаметно, и тогда Джейсон начал отстраняться, а девушка тянуться за ним. Я думала, что искушение закончено, пока не поняла, что Джейсон теперь убегал, а девушка внезапно оказывалась перед ним. Она оказывалась перед ним не из-за сверхчеловеческой скорости, а из-за того, что он неохотно смотрел назад. Они обратили соблазнителя в жертву, и постепенно Джейсон стал излучать страх, а девушка начала его преследовать.
Музыка звучала все пронзительнее, пока они танцевали друг вокруг друга на сцене, а потом он упал. Это было одно из тех изящных падений, когда он поймал себя, волосы скользнули вниз, полностью скрыв лицо, и его сильные мускулистые руки потянулись наружу, словно для того, чтобы отвести удар, когда она подобралась поближе.
Ее рука сжала его руку, и казалось, что мир сузился до переплетения их пальцев. Он рухнул на сцену, с рукой, заломленной под острым углом, потому что девушка продолжала держать ее, когда повернулась, чтобы взглянуть в зал. Ее лицо было ясным и чистым, глаза смотрели вызывающе, такая прямая, высокая и доминирующая над ним, скорчившимся у ее ног. Она рванула его руку, как бы выкручивая ее за спину, и он встал на колени, согнув спину, словно от боли. Внезапно она резко отпустила его, вынудив почти упасть, а затем направилась прочь со сцены. Их освещали два прожектора, когда она удалялась. Свет стал нарастать, когда она двинулась, гордая и смелая. Джейсон рухнул на свету и начал плакать, долгие безмолвные стенания сотрясали его тело так же, как двигалась ее грудь при дыхании в начале танца.
Свет почти угас, почти потух, когда она остановилась на самом краю сцены, чтобы оглянуться назад, и он упал на колени, вытянув одну ногу, одной рукой потянувшись к ней, а другой прикрывая лицо, как бы скрывая слезы. В какой-то момент они так и застыли, и музыка смолкла. Девушка повернулась и ушла со сцены, а Джейсон свернулся в клубок в центре, и свет погас.
Молчание на этот раз продлилось больше, и, клянусь, я слышала, как некоторые люди вздыхают, словно до сих пор задерживали дыхание. Джейсон и девушка вышли и взялись за руки все также в тишине, и только когда они двинулись в сторону передней части сцены, аудитория отреагировала. Толпа поднялась с громовым криком "браво" и просто вопя, как будто они были на рок-концерте, а не на танцевальном вечере.
Мы хлопали, пока не заболели руки. Мика обнял Джей-Джей, и я поняла, что она плачет. Я тоже обняла ее. Рука Жан-Клода обхватила меня за плечи, и я повернулась, чтобы встретиться с ним губами. Он произнес, перекрывая гул толпы. — Все они растут, наши молодые люди.
Я могла только кивнуть. Я знала Джейсона и Натаниэля с тех пор, как им исполнилось девятнадцать, и мальчики, которых я встретила, не были мужчинами, которых я видела сегодня. Я не была уверена, что "созревание" является правильным термином, может быть, лучше подходило "становление".
Ашер уже сидел. Я посмотрела на него и увидела блеск розоватых слез на его лице. Я склонилась над ним через Жан-Клода. Он вытер слезы, как будто не хотел, чтобы я заметила, но принял предложенный поцелуй, хотя и не вложил в него сердце. Я спросила:
— С тобой все в порядке?
— Я не знал, что наш маленький волк может быть настолько прекрасным, — ответил он.
— Я тоже, — сказала я. Но, глядя ему в лицо, я не была уверена, что имею в виду то же, что и он. Это был один из тех моментов, когда те же слова могут означать совершенно разное. Я знала, что упустила что-то, но была так озадачена, что не могла даже понять, какие вопросы задать, чтобы разобраться в настроении Ашера. Что-то случилось, что-то серьезное и эмоциональное, и я не знала, что это такое.
