Снова я почувствовала, что упускаю что-то.
— Рада слышать, итак, кто будет первым?
— Первым в чем?
— Поцелует, кто поцелует меня первым? — спросила я.
Они снова посмотрели друг на друга.
— В человеческих клубах женщины немного более страстны, — заметил Гордость.
Я показала назад.
— Они все — мои парни. Не то, чтобы вы мне не симпатичны, но когда столько мужчин ждет тебя дома, уже не так страстно жаждешь добавить новых.
Они снова переглянулись. Гордость кивнул:
— Звучит разумно.
«Разумно», интересный выбор слов, но я не стала придираться.
— Прекрасно, давайте будем разумными вместе. Кто поцелует меня первым?
— Тот, кто лучше пахнет, — предложил Гордость.
Он произнес удивительно разумную для оборотня мысль. У меня не было предложений получше, и это подходило также, как и любое другое. Я ожидала, что они предложат мне понюхать их запястья, но они оба стянули с себя рубашки. И я внезапно оказалась в нескольких дюймах от их обнаженных торсов. Моя голова доставала до грудных мускулов Гордости и была чуть ниже ребер Мефистофеля. Так или иначе, я внезапно уставилась на горы мускулистой обнаженности. Можно подумать, я уже привыкла к такого рода вещам!
Они оба придвинулись ближе. И я положила руки на их животы, чтобы не дать им зажать меня. Коснуться их было ошибкой. Но, как и все ошибки, она выглядела безопасной, пока я не сделала это, а затем стало слишком поздно.
Глава 40
Каждый из них прижал одну из моих рук себе к животу. Тигр внутри меня поднял голову и зарычал. Все остальные тигры вышли из темноты и понюхали воздух. Я никогда не видела тигров всех цветов одновременно. Золотой стоял посередине, тигры другого цвета рассыпались веером, образуя полукруг. Они не пытались бежать по этому длинному метафизическому пути и стать реальными. Они ничего не делали, просто выстроились в линию и нюхали воздух.
Я почувствовала, как мужчины склонились надо мной и понюхали мою кожу. Мне пришлось моргнуть, чтобы очистить свое внутреннее зрение и увидеть их, а не одних только тигров внутри себя.
— Она пахнет всеми тиграми, — удивился Мефистофель.
— Это невозможно, — отозвался Гордость, приблизив свое лицо к моим волосам. Он потерся щекой, а затем, казалось, взял себя в руки и выпрямился. — Это невозможно, — повторил он. Гордость отошел от меня, потирая руки, словно от холода, но холод тут был ни при чем. Он весь покрылся гусиной кожей.
Я посмотрела в сине-карие глаза Мефистофеля и поняла, что он не отодвинется. Руки у меня на плечах развернули меня к стоявшей за моей спиной Зависти. Она склонилась к моему приподнятому лицу и поцеловала меня. У нее был вкус тигра и сладкой помады. Тот факт, что я не отдернулась, поощрил ее больше, чем я могла ей позволить, и в ту же секунду я мысленно завопила: "Жан-Клод!"
Он возник рядом, его руки заскользили по ее талии, оттаскивая ее от меня и разворачивая к нему. Огги спрашивал меня, что я почувствую, увидев Жан-Клода с другой женщиной. Этот момент настал: я почувствовала облегчение.
Мефистофель наклонился ко мне, его руки гладили меня по спине, окутывая его теплом.
— Мы должны быть защищены от вампирских сил, но я хочу прикасаться к тебе, и хочу, чтобы ты прикасалась ко мне. Почему?
Когда я ответила, наши губы разделяли какие-то дюймы.
— Другие тигры ищут того, кто пахнет домом.
— У меня есть дом, — возразил он, и его губы почти касались моих, когда он добавил: — Я только хочу прижаться всем своим телом к твоему, так крепко, как только ты мне позволишь.
Я пыталась оставаться разумной. Старалась думать, но прямо сейчас его предложение казалось просто великолепным. И прежде чем я успела хоть что-то решить для себя, я услышала свой ответ "Да, пожалуйста".
Зависть издала характерный звук, и краем глаза я увидела, как они с Жан-Клодом целуются. Она вцепилась в его пиджак и стаскивала его с плеч, издавая короткие голодные звуки прямо ему в рот.
Жан-Клод отступил и спросил:
— Ma petite, в спальню?
— Я не знаю, — отозвалась я, но на самом деле я знала, чего хочу.
Раздался голос Мики.
— В кровати комфортнее.
Я обернулась и увидела любовь моей жизни, невозмутимо призывающего меня отправиться в постель. Натаниэль все еще был на ногах.
— Я хочу наблюдать.
— Хорошо, — ответила я.
Мефистофель сказал:
— Конечно.
Он поцеловал меня, и на вкус он был таким классным, таким правильным. Его руки вытащили рубашку у меня из штанов, и когда они заскользили по моей голой талии, настала моя очередь издавать нетерпеливые звуки. Это напомнило мне мои отношения с Микой в самом начале и Хейвена. Последняя мысль помогла мне преодолеть весь этот голод кожи.
Я посмотрела на Мику: он спокойно наблюдал за нами.
— Ма petite, — позвал Жан-Клод.
Я сдалась рукам Мефистофеля. В то время как он играл моими волосами и покрывал поцелуями мое лицо, Зависть прокладывала поцелуями дорожку вниз по шее Жан-Клода. Ей, наконец, удалось стянуть с него пиджак, и теперь ее пальцы шарили по его рубашке.
— Кажется, тигры голодны, — успел заметить Жан-Клод.
— Тебе хочется прикоснуться к ней, обернуться голым вокруг нее?
Его глаза затрепетали, когда он ответил:
— Желание может быть заразным, ma petite.
Это был вежливый способ сказать "да". Мефистофель стянул рубашку мне через голову и бросил ее на пол. Что бы мы ни собирались делать, это нужно было делать быстро. Он упал на колени и приподнял мои груди над черным кружевом лифчика. Да, быстро.
Большой волк, тихо рыча, поднялся на лапы, но даже тихое его рычание напоминало глубокий, низкий, опасно рокочущий звук двигателя. Если бы вы услышали такой звук в темноте, вы бы испугались.
— Не усложняй все, Ричард, — попросила я.
Его волчьи глаза слишком по-человечески посмотрели на меня, и несмотря на мех и волчью морду, я узнала этот взгляд. Это была недовольная гримаса. Это меня тоже не устраивало.
Я повернулась к Мике, но тут Мефистофель зарылся в мою грудь. Я чуть не задохнулась. Я посмотрела вниз и встретила взгляд его сине-золотисто-коричневых глаз. У него были очень длинные ресницы, очень темные, и они обрамляли его светлые глаза, идеально их выделяя, словно кто-то не пожалел красок на его очарование.
