Глава четырнадцатая
Глен Дориан
Март 1746 года
Крепко запахнув ворот шинели, Натаниэль старался не обращать внимания на ледяной дождь, который все равно проникал под одежду. День выдался никуда не годный. Обычное патрулирование возбуждало в народе плохо скрываемое раздражение, да что там, бешенство и гнев. Натаниэль проезжал деревню за деревней в компании всего лишь троих солдат, и везде видел лица, искаженные злобой. Еще несколько недель назад при виде красного мундира лица горцев были непроницаемы, теперь они явно осмелели и стали злее. Неминуемая битва приближалась. Войска герцога Камберлендского уже приближались. Натаниэль планировал сделать привал в Нэрне, где и дожидаться приказаний Карла Стюарта.
Натаниэль помешкал на бровке холма, осматриваясь. Сопровождающие его солдаты вслух пеняли на погоду – та, по их мнению, была вдесятеро хуже, чем в Англии в самый разгар зимы, – а еще вздыхали, говоря, что дома уже цветут цветы… Здесь же ничего не цвело, кроме, пожалуй, народной ненависти к захватчикам… А та цвела пышным цветом, и это ничего хорошего для англичан не предвещало.
– Как они вообще здесь живут, эти горцы, капитан? – спросил сержант.
Натаниэль указал рукой вперед:
– А вот так…
Перед ними расстилалась туманная долина Глен Дориан, серая и мрачная, а озеро казалось непроницаемо-черным. Но на островке высился замок – он словно вырастал из вод озера, грациозный и прекрасный, а острые башни будто вонзались в низко ползущие тучи. Окна сияли золотым светом, а по обе стороны от дороги, ведущей к воротам, пылали факелы.
– Не засвидетельствовать ли нам почтение хозяевам? – спросил он.
– Ну если есть возможность обогреться там у огня, я бы рискнул, – сказал сержант. – А в замке повстанцы или подданные короны?
Натаниэль вспомнил честное лицо Макинтоша из Глен Дориан и его уверения в том, что лэрд намерен блюсти нейтралитет. Но как дело обстоит теперь, когда битва неминуема? Натаниэль и задумал визит, чтобы это выяснить.
Он не видел ни Макинтоша, ни малолетнего брата его жены с того самого дня в Нэрне. Однако, если лэрд намеревается примкнуть к повстанцам, об этом следует знать заранее.
Наездники помешкали у тропы, что вела на остров через дамбу, давая шанс хозяину выехать им навстречу – на тот случай, если он не желает непрошеных гостей. Но из ворот замка никто не появился, а тяжелые кованые ворота по-прежнему были распахнуты настежь.
– А это безопасно? – спросил один из солдат.
…Безопасно ли это? Натаниэль и сам до конца этого не понимал. На душе у него было скверно, и капитан покрепче сжал в руках мокрые поводья. Он вспоминал гордые черты Макинтоша, его глаза, в которых светился ум, и его заверения, что он хочет только мира… Но глядя на замок лэрда, Натаниэль ощутил вдруг такую щемящую тоску по домашнему уюту, по теплу, гостеприимству, по теплым языкам пламени в камине, что решился…
– Вот мы все это и выясним, – ответил он и направил коня прямо на узенькую тропку.
Он слышал, как его солдаты тронулись за ним, но глаз не отрывал от замка.
Въехав во внутренний двор, Натаниэль осадил коня – непрошеных гостей поджидала дюжина горцев, казалось, не обращающих никакого внимания на непогоду. В глазах их мерцал отсвет факелов, когда они безмолвно приветствовали гостей.
– Я прибыл, чтобы свидеться с Макинтошем. Он в замке? – спросил капитан.
– А зачем вам это? – с каменным лицом спросил один из горцев.
Натаниэль с усилием улыбнулся и тотчас понял, что улыбка вышла фальшивой:
– Просто дружеский визит, не более того.
Не дождавшись приглашения, он спешился и оказался лицом к лицу с вооруженными воинами. Все как один горцы превосходили его ростом, а ведь капитан был высок. Натаниэль бестрепетно выдержал суровые взгляды. Гостеприимство горцев вошло в пословицу, однако в народе ходили жуткие байки о том, как в горах предлагают усталому путнику кров, стол и постель, а утром гостя находят с перерезанным горлом…
Наконец горец кивком указал в сторону входа:
– Идемте. А ваши люди могут обогреться в кузнице.
Следуя за горцем к дверям замка, Натаниэль терялся в догадках, какой прием его ожидает…
Зал, в который он вошел, был огромен, но в нем оказалось тепло и уютно. Каменный пол здесь покрывали мягкие ковры, а холодные стены украшали изысканные гобелены. Над ярко пылающим камином была развешана богатейшая коллекция оружия: грозные алебарды, сверкающие мечи и кинжалы, щиты, ощетинившиеся острыми шипами… Мебель отличалась изящностью, а в шкафчиках были красиво расставлены до блеска начищенная оловянная посуда и тончайший фарфор.
У огня сидели несколько женщин – они что-то шили и болтали.
– Майри, у нас посетитель, – промолвил проводник, – он хочет видеть Коннора.
Разговор сразу смолк. Женщины разом ахнули при виде красного мундира. Сняв шляпу, Натаниэль учтиво поклонился. Женщины тотчас начали вполголоса переговариваться по-гэльски.
Он едва сдержал возглас восхищения, когда хозяйка замка встала, жестом призвав товарок к молчанию. Никогда прежде Натаниэлю не доводилось видеть подобной красавицы. Темные волосы ее были заплетены в косу, перекинутую через плечо, огонь камина озарял лицо с высокими скулами, лебединую шею и стройную фигуру, облаченную в простое домотканое платье из красно-коричневой шерсти. Но более всего поразили Натаниэля ее глаза – ясные, золотистые, опушенные густыми ресницами. Он восхищенно любовался ими, а Майри изучала его английский мундир, и на прекрасном лице ее был написан страх. Бросив шитье на скамью, она подбежала к нему.
– Что с Коннором?
– Он сказал, что приехал с дружеским визитом, – по-английски произнес горец, который привел Натаниэля. Затем перешел на гэльский – несомненно, он рассказывал хозяйке о том, что капитана сопровождают всего лишь трое солдат, которые едва вооружены. Хозяйка вздохнула с облегчением – видимо, камень упал с ее плеч.
– Я Майри Макинтош, жена Коннора.
Натаниэль снова поклонился:
– Капитан Натаниэль Линвуд. Мы… встречались с вашим мужем и братом некоторое время назад в Нэрне.
– О-о-о… – Глаза ее расширились. – Да, муж мне об этом рассказывал. – Майри разгладила ладонями юбки и указала на стулья подле огня, которые освободили женщины. – Сядьте и обогрейтесь у огня. Коннор еще на охоте, но скоро должен вернуться. А пока не желаете ли кружку эля или стаканчик виски?
– Виски, будьте добры, – пробормотал Натаниэль, не садясь и провожая взглядом красавицу.
А она подошла к буфету и достала оттуда стаканы. Натаниэль вдруг забыл, как дышать… Женщина двигалась с какой-то дикой грацией, непринужденно и естественно. Прежде чем сесть, капитан отстегнул от пояса шпагу и отложил ее в сторону, тем самым совершив красноречивый жест доброй воли. Майри же села напротив, а чуть поодаль опустился на стул гигант-горец. Он ни на мгновение не сводил с Натаниэля глаз.
