Меган силилась ничем не выдать своего волнения. Ведь они с Ичэнном никому не рассказывали о своих планах, ни с кем не делились надеждами на будущее… Стало быть, теперь Ичэнн вернулся и официально попросил у Алека ее руки, а она… Боже, что теперь ей делать?…
– Он женат, Меган.
Девушка подняла на Кэролайн изумленные глаза:
– Женат? Ичэнн? То есть… на ком-то другом? На женщине? – забормотала она какую-то ерунду.
– Ее зовут Грейс.
– Грейс?
– Она необычайно мила. Ее отец владеет гостиницей в Глазго, а еще вкладывает средства в строительство кораблей. Ичэнн познакомился с ней, пока ждал посадки на корабль, уходящий в дальнее плавание.
– Как… мило, – выговорила все еще пораженная Меган.
– Он объяснил Алеку, что между вами существовала… некая договоренность, что перед его отъездом вы кое о чем условились. И хотел официально освободить тебя от обязательства сочетаться с ним браком.
– И Алек не поколотил его? – ахнула Меган.
Кэролайн поджала губы:
– Ну, это лишь потому, что кое-кто мягко убедил его этого не делать. В противном случае Ичэнн бы умылся кровью… Собственно, поэтому мы и приехали. Алек опасается, что эта весть разобьет тебе сердце. Он прав?
Меган задумчиво глядела на кончики своих пальцев:
– Нет. Я уже некоторое время назад поняла, что мы с Ичэнном не пара.
– Примерно тогда, когда сюда пожаловал лорд Россингтон?
Меган подняла глаза на Кэролайн:
– Он что-то говорил об этом?
– Мне – нет.
Сердце Меган ушло в пятки.
– Так, значит, он… – Она прокашлялась. – Он уехал к себе в Англию?
– Не думаю, дорогая. Когда я в последний раз видела его, он выглядел как человек, нуждающийся в горячей ванне и длительном отдыхе. Это было в ту самую ночь, когда бушевала буря. Выглядел он тогда совсем как дикий горец и ничуть не походил на добропорядочного английского джентльмена.
– Однако он англичанин, Каро. До кончиков ногтей. У него в Англии имения, дела… а сейчас сезон сбора урожая, и он…
– А что ты намерена делать? – спросила Кэролайн. – Уедешь вместе с ним в Англию?
Меган вновь почувствовала, что мучительно краснеет.
– Он не просил меня об этом. Наш союз… ну, мы вовсе не предполагали, что он продлится год. Мы проделали все это исключительно ради удобства, пока не… Послушай, а разве в Англии нет подобных обычаев?
Кэролайн протянула руку и сжала пальцы Меган:
– Разумеется, нет. Более того, ни по эту, ни по ту сторону границы подобные союзы не могут быть никому удобны…
– Теперь я это понимаю, – пробормотала Меган.
– Меган, Алек способен и вправе настоять, чтобы Россингтон сочетался с тобой законным браком. Он метался по кабинету, бормоча что-то про твой чулок…
Теперь Меган была красна как рак. И лодыжка у нее вдруг разболелась не на шутку.
– Нет! О, Кэролайн, Алек не должен ни на чем настаивать! Кит… то есть лорд Россингтон… ну, он вообще не желает жениться. И я не стану его принуждать!
– Ну и чем все это закончится? – с тяжелым вздохом спросила Кэролайн.
Меган вновь взглянула за окно, на тропинку, но там никого не было.
– Думаю, чем-то закончится непременно. Нужно лишь подождать…
Глава сорок первая
Глен Дориан
Май 1746 года
Натаниэль вез леди Глен Дориан горестные вести. Он пытался доставить письмо и увидеть Коннора Макинтоша, но на какие хитрости ни пускался – от подкупа до угроз, – все было тщетно. Никто ничего не знал, но солдатам, охраняющим тюрьму, отдан был строжайший приказ: никого не допускать к пленным. Ходил слух, будто Коннора Макинтоша вместе с группой пленных горцев отправили в Англию, чтобы предать суду. Натаниэль написал своему брату Роберту, графу Россингтону, умоляя вмешаться, однако ответа не получил. И теперь ему предстояло сообщить обо всем этом супруге Коннора, женщине, которая день и ночь глядит в окно на дорогу, ожидая возвращения мужа… ни в чем не повинной жене невинно осужденного.
А английская армия тем временем была полна решимости жестоко покарать бунтовщиков-повстанцев, сокрушить их на веки вечные в назидание потомкам. И называли это «умиротворением горцев», однако слова эти ничего общего не имели с жестокой реальностью. «Умиротворение» вовсю бушевало по стране: англичане жгли дома, угоняли скот, жестоко насиловали женщин, хладнокровно убивали оставшихся мужчин… Войска еще не дошли до Глен Дориан, но это было делом нескольких дней, не более. Имя Коннора Макинтоша значилось в списке мятежников, и Майри пощады не будет… Не пощадят и ее брата, и вообще никого из жителей долины. Натаниэль места себе не находил от волнения.
– Какие новости? – осведомился Руарид, подхватывая поводья его коня.
У Натаниэля не было сил ни улыбаться, ни лгать.
– Твоя сестра дома? – спросил он, спешиваясь.
Но в дверях замка уже показалась Майри, прекрасное лицо ее озарял проблеск надежды, который вмиг угас при виде его хмурого лица. Побледнев, она прижала ладонь ко рту. И Натаниэль не стал кривить душой.
– Тебе надо бежать, Майри, надо покинуть Глен Дориан. Есть ли место, где ты можешь укрыться?
– Бежать? Прятаться? – Она покачнулась. Полно, да спала ли она эти дни? Ела ли что-нибудь? – Но увести отсюда народ может только Коннор. Он… возвращается?
Поднявшись по ступенькам, Натаниэль подхватил ее под руку, не дав Майри упасть.
– Парень, принеси-ка воды, живо! – крикнул он Руариду.
– Со мною все в порядке. – Майри взглянула ему в лицо. Глаза ее были сухи. – Коннор…
Натаниэль горестно покачал головой. Он не мог сказать ей правду, не мог лишить последней надежды…
– Они все еще удерживают в тюрьме множество пленников, допрашивают их, – произнес он, глядя в землю, и почувствовал, как Майри расслабилась.
– Но с ним все хорошо? – спросила она, ловя на его лице малейшие смены выражения. – Он получил мое письмо?
– С ним все хорошо… – эхом откликнулся Натаниэль.
Тут вернулся Руарид с чашкой воды в руках. Но мальчик тяжело дышал, а чашка прыгала так, что вода плескалась через край.
– Солдаты! Майри, приближаются солдаты! – закричал он, глаза его округлились от ужаса.
Натаниэль почти позабыл о том, что мальчишка видел своими глазами битву и знал, что будет дальше, даже если пока его сестра об этом не догадывалась. Майри непонимающими глазами глядела на мальчика.
– Они ведут Коннора домой? – спросила она, а Руарид уставился на Натаниэля.
