Лорд Ла Вей не был молод. В его лице не было мягкости – ни в очертаниях рта, ни в пылающем взоре, ни в суровых прямых углах подбородка. Его красота отличалась строгостью и неоспоримостью. В нем явно ощущалась сила, словно он появился из земли благодаря бурной подземной деятельности, почти так же, как вырываются из нее горные хребты. Элайза вспомнила, что ей о нем говорили.
Корсар. Солдат. Принц. Сила. Неистовство. Привилегированное положение.
Лорд Ла Вей – живое воплощение всего того, для чего он и предназначен.
«Неужели мы так явно демонстрируем свое прошлое?» – спросила себя Элайза. Если это так, то она явно попала в беду. Отрицать бесполезно – он ее пугает.
Но через мгновение это состояние разгневало Элайзу. Она была уверена, что после событий последних пяти лет уже ничто не напугает ее. Она не может себе позволить чего-то бояться. Элайзе казалось, что она заслужила право никогда больше ни испытывать страха.
Элайза расправила плечи. Жизнь полна испытаний – так она когда-то сказала своим ученикам.
Но это было еще до того, как жизнь подвергла ее испытаниям.
Женщина, которую миссис Уинтроп привела в его кабинет, была маленькой и бесцветной. Она была одета в скромное платье из прочной серой шерсти с длинными рукавами и высоким воротником. Темные волосы. Возраст ее на вид он определить не смог.
Ее взор сразу упал, как только она встретилась с ним глазами. Причиной тому была защита, или страх, или, возможно, обаяние. Он привык ко всему. И это его не интересовало.
Эта женщина, непримечательная во всех отношениях, если не считать ее позы – почти агрессивно неподвижной, – напомнила ему вынутую из ножен шпагу.
При мысли об этом принц слабо улыбнулся. Он понял, что улыбка получилась неприятной, когда обе женщины чуть вздрогнули.
– Я хотела бы представить вам миссис Элайзу Фонтейн, милорд.
Миссис Фонтейн сделала изящный реверанс.
– Можете оставить нас, – сказал принц миссис Уинтроп, даже не взглянув на нее.
Миссис Уинтроп бросилась прочь, как кролик, выпущенный из силков.
Взгляд миссис Фонтейн снова поднялся, как у человека, с трудом взбирающегося по склону утеса, дрогнул, но удержался на месте.
Элайзе понадобилась вся ее сила духа, чтобы не опустить голову после бегства миссис Уинтроп.
– Прошу вас, садитесь, миссис Фонтейн.
Она замерла. Его родной французский следовал по пятам за согласными и превращал гласные в ласку. Элайза почти воочию увидела сильный и бесконечный всплеск фонтанных
[2]
струй, когда он произносил ее имя.
– Миссис Фонтейн? Неужели миссис Уинтроп привела ко мне претендентку на работу в моем доме, которая не говорит по-английски?
Тон принца был полон стали, прикрытой шелком, однако он был утонченно вежлив. Элайза могла с легкостью представить себе, как таким же тоном он отдает приказание обезглавить того, кто привел к нему столь глупую и немую претендентку.
– Прошу простить меня, лорд Ла Вей. Я знаю, что значит «садитесь».
Элайза попыталась изобразить на лице улыбку. Она знала, что в ней есть обаяние, которое, правда, слегка заржавело от долгого неупотребления, учитывая, что она спрятала его подальше после того, как с нею приключилась беда.
– Так будьте любезны продемонстрировать мне это свое знание, – произнес он.
Принц жестом указал на стул, обитый бархатом шоколадного цвета. Возможно, и сама она для принца что-то вроде стула, несмотря на исходящие от него чары. Элайза почувствовала себя абсолютно обессиленной, хотя, возможно, это и к лучшему.
Элайза осторожно и, надеялась она, грациозно села на самый край стула, чтобы, если возникнет необходимость, тут же сорваться с места, и сложила руки на коленях.
Боже!.. Стул оказался таким мягким. Он бережно и почти сладострастно прижался к ее ягодицам. Высокая, веером расширяющаяся кверху спинка манила к себе, как руки любовника. Ее прежняя жизнь, в каком направлении ни посмотри, показалась такой узкой и усыпанной шипами, что охватившая Элайзу расслабленность настолько поразила ее, что едва не выбила из колеи.
Элайза робко сдвинулась на дюйм глубже, когда лорд Ла Вей сам медленно уселся на стул напротив.
В Суссексе он приходит в себя после нападения, говорили ей. Теперь Элайза почему-то думала, что это было не нападение, а апоплексический удар.
Она видела два лица, отражавшихся в полированной поверхности стола: его – мастерски отесанное, как благородное дерево, ее – маленькое и белое, как будто ничего не выражающее.
– Великолепно! Мы установили, что вы действительно знаете, что значит сесть. Это очень хорошо, потому что я не выношу лгунов. – Говоря это, принц снова чуть улыбнулся. И по ее мнению, он сделал это для того, чтобы смягчить слегка вызывающую фразу.
Элайза, в свою очередь, тоже напряженно улыбнулась. «Демонстрирую свою способность улыбаться», – мелькнуло у нее в голове.
– Какова, по-вашему, ваша квалификация, миссис Фонтейн?
Как интересно выразился лорд Ла Вей. Как будто он единственный может судить о том, есть ли у нее вообще хоть какая-то квалификация.
– Я прошла обучение… – Элайза была шокирована собственным голосом, прозвучавшим как гнусавое кваканье, хотя, возможно, все дело было в напряженной атмосфере, создавшейся в результате его высокомерной манеры держаться. Она откашлялась. – Меня обучали управлять чудесным домом, начиная от необходимости твердо придерживаться сметы расходов и заканчивая принятием решений о покупках для дома, приготовлением выпечки, лекарств и настоев из лечебных трав, наймом и увольнением…
– Где?
– Прошу прощения?… – Элайза недоуменно заморгала.
– Я имею в виду дом, – медленно и четко артикулируя, пояснил лорд Ла Вей. – Где был этот, как вы выразились, чудесный дом?
– В Нортумберленде.
– Кому вы служили в этом доме?
Элайза помедлила. Ее сердце забилось быстрее.
– Этот дом принадлежит моим родителям. Там я выросла и получила образование. – Элайза не стала говорить, что в этом доме ее больше не ждут.
Если принц захочет узнать ее историю, ему придется вытягивать ее из Элайзы, задавая вопрос за вопросом.
Лорд Ла Вей смотрел на нее так пристально, что ей стало казаться, будто он подносит к ее лицу кончики двух горящих сигар.
Хотя, возможно, ему все известно, несмотря на то что говорила миссис Уинтроп. Иногда у Элайзы было такое чувство, что весь мир обо всем знает, хотя, конечно, не такая уж она важная особа. Но на свете существует достаточно Редмондов и Эверси, которые позаботятся о том, чтобы фабрике скандалов хватало сырья.
