Элайза быстро шагнула к Долли и приблизила к ней свое лицо. Она была так близко, что могла разглядеть волоски у Долли в носу и крохотные лопнувшие сосудики, веером расходившиеся по ее раздувающимся ноздрям. Она чувствовала кислое дыхание кухарки, которое становилось все быстрее.
– Проводишь много времени в церкви, да, Долли? – Элайза задала свой вопрос спокойным тоном, которому ей, однако, удалось придать угрожающе звучание. – Держу пари, ты не договоришь эту фразу до конца.
По горлу Долли пробежала волна, когда она сглотнула.
– Если ты скажешь мне, у кого это я воровала или кого я больно ранила, то сможешь сохранить свое место.
Долли продолжала молчать.
– Думаю, ты не сможешь этого сделать. Отдай мне соусник!
Долли подняла руку, готовясь бросить соусник, но Элайза оказалась проворнее и выхватила его у нее.
– Поставь чемодан на пол и убирайся из этого дома. Немедленно! Завтра утром найдешь свои вещи на дороге.
Плюнув под ноги Элайзе, Долли бросила чемодан и выбежала из дома, с силой хлопнув за собой дверью.
Элайза подняла чемодан, чтобы позднее осмотреть его содержимое, развернулась и тут же резко остановилась.
В конце коридора стоял лорд Ла Вей.
Он наблюдал за ней. На его лице застыло выражение, весьма напоминающее… изумление.
Принц, должно быть, слышал, как страстно она защищала этот голубой соусник, словно его самого пыталась похитить эта кухарка с окорокоподобными ручищами.
Они молча смотрели друг на друга. От его взгляда у Элайзы едва не подогнулись колени – таким мягким и в то же время неистовым он был.
– Спасибо, что защитили мою честь, миссис Фонтейн. У вас во время перепалки был такой вид, будто вы готовы совершить убийство, – тихо сказал принц. – Я в этом уверен, потому что хорошо знаком с таким взглядом. Пираты нередко смотрят так.
Элайза попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось.
«Если бы я должен был поцеловать вас…»
Она молча протянула ему соусник. С нежностью. Как будто это и в самом деле был поцелуй.
Ла Вей медленно приблизился к ней и взял соусник очень осторожно, почти церемонно, а его пальцы при этом коснулись ее руки.
Несколько секунд он смотрел на вещицу, не говоря ни слова. Очень похоже на то, что он не хотел, чтобы миссис Фонтейн видела в это мгновение выражение его лица.
– Она ошибалась, миссис Фонтейн, – проговорил принц. – Лучше быть добрым, чем быстрым. Прошу вас, не падайте духом.
– Не буду, – пообещала Элайза. – Но я думаю, что для шкафа с фарфором нужен новый замок.
Филипп поднял на нее глаза:
– Я найду для этого место в смете расходов.
Элайза улыбнулась этим словам.
– Долли Фармер была кухаркой, лорд Ла Вей.
Он пожал плечом:
– Буду есть хлеб с сыром при необходимости. Или обедать у графа и графини Ардмей.
– Такой необходимости не возникнет, – поспешила успокоить его Элайза. – Мужчина не может прожить на одних яблочных пирогах. Я сама буду готовить, пока мы не найдем кухарку. И по-прежнему буду посылать вам кофе. Примите мои извинения, что вы не получили его утром, если именно из-за этого вы спустились вниз.
– Я могу выжить без кофе несколько минут, – сказал принц. – И не бойтесь. Такие вещи случаются, миссис Фонтейн. В свое время я уволил немало людей. Но, правда, не таких крупных, как Долли Фармер.
Элайза улыбнулась ему.
Повернувшись, чтобы направиться в кабинет, Ла Вей бросил через плечо:
– Да, примите мои поздравления. Вы официально приняты на работу.
Проходя по коридору, Филипп вспоминал лицо миссис Фонтейн, когда она его защищала. Он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь ему доводилось увидеть такое выражение на женском лице. Этакая нежная свирепость. Мгновения опасности оказывают на человека такое же действие, как алкоголь: они раскрывают правду.
Ла Вей держал соусник в руках очень бережно, словно сопровождал ветерана войны в безопасное место. Он едва не споткнулся, резко остановившись при виде маленького мальчика, которого не видел ни разу в жизни. Мальчик тоже застыл на месте.
А потом они стали приближаться друг к другу с противоположных концов коридора. Оказавшись на расстоянии примерно двенадцати футов, они оглядели друг друга молча, смущенно и настороженно.
– Вы, должно быть, Великан? – наконец спросил мальчик.
– Великан? – удивился Ла Вей.
В доме наверняка немало привидений, если учесть, что ему около века, но Ла Вей еще ни разу не встретил ни одного. И этот призрак не был прозрачным. Вон, в уголках его губ налипли крошки. Вероятно, от яблочного пирога.
Филипп медленно приблизился к мальчику, словно тот был диким зверем с острыми зубами, а не ребенком. Остановившись, стал его разглядывать.
Мальчик стоял на месте, глядя на принца огромными глазами.
– Пожалуйста, не ешьте меня, – попросил он.
– Я не голоден, – услышал Филипп собственное бессмысленное замечание.
Может, мальчик работает на кухне?
– Вы можете съесть Лайама, – вкрадчивым тоном предложил мальчик, будто был опытным дворцовым льстецом. – Он бегает быстрее меня, к тому же он еще и больше меня. Но только пока. Я буду выше, когда вырасту, – пообещал он.
– Ты не должен предавать друга. Это дело чести, молодой человек, – назидательно сказал принц.
– Чести? – переспросил ребенок просто для того, чтобы произнести слово, которое ему явно понравилось.
– Да. Это означает, что настоящий мужчина с гордостью делает то, что считает правильным, что он верен своим соотечественникам.
Ла Вея не оставляло ощущение, что этот темный коридор снится ему во сне. И было что-то такое в этом мальчике… как будто слово на кончике языка, которое никак не можешь вспомнить.
– А соотечественники – это кто?
– Соотечественники – это друзья и товарищи по оружию. Эти люди присматривают за тобой, когда ты идешь в бой, да и каждый день твоей жизни.
И почему только он начал читать ребенку лекцию с такой легкостью, как будто постоянно делал это?
– Мне бы хотелось иметь льва, – вдруг сказал мальчик.
– Конечно! Этого всем бы хотелось, – кивнув, согласился Филипп.
– И коня.
– Разумеется.
Его занесло в лабиринт разговора без компаса – это совершенно ясно.
Ребенок так и засиял:
– Так вы едите маленьких девочек вместо мальчиков, да? Я знаю, где можно найти много девчонок. В академии мисс Эндикотт. Они обычно чище мальчиков.
