Перепуганные официанты складывали зонтики, убирали скатерти и меню с улиц, кто-то затаскивал внутрь обитые тканью стулья. Париж суетился, бежал в метро, впихивался в автобусы в надежде успеть до начала дождя, а я хотела, чтобы вода полила стеной, остановила Андре, моего молчаливого преследователя, разорвала связь, которой я теперь тяготилась.
Тяжелые, холодные капли, принесенные северным ветром, упали мне на лицо. Редко когда погода меняется настолько быстро за такое короткое время. Париж накрыло ненастье, но я продолжала идти из последних сил, не обращая внимания на холодный ветер, не зная, что еще могу предпринять.
– Ты простудишься! – крикнул Андре, но я только припустила пуще прежнего, подставляя лицо льющейся с неба воде.
Я не видела его, но знала, что он за спиной, отстает лишь на несколько шагов, идя следом. Когда Андре снова попытался остановить меня, я принялась кричать и вырываться, и чем сильнее я злилась, тем яростнее становился дождь. И тут я обнаружила, что стою посреди бушующей стихии на какой-то старинной площади и что кроме меня и Андре здесь больше никого нет. Мы стояли и смотрели друг на друга, разделенные не более чем тремя шагами.
Вдруг ударила молния.
– Ты свихнулась? Зачем бежать через весь город? – воскликнул Андре, пытаясь перекричать ливень.
– Чтобы удрать от тебя, милый, – крикнула я в ответ. Голос почти полностью тонул в грохоте стихии, обрушившейся на нас с небес. Одежда на нем промокла и липла к телу, волосы спутались, мокрая челка упала на лоб.
– Мне так жаль! – воскликнул он. – Я не должен был слушать его.
– Кого, внутренний голос? Он так ошибался? – истерично рассмеялась я.
– Неважно. Я не собираюсь ни на кого сваливать то, что сам натворил. – Андре покачал головой и подошел ко мне почти вплотную.
Я была такой уставшей и измотанной, что снова убегать у меня просто не было сил. Кроме того, я вопреки всему была уверена, что Андре больше не причинит мне вреда.
– Прошу тебя… это просто глупо, стоять здесь и мокнуть. Тебе нужно переодеться. Птица, я прошу тебя…
– Не называй меня так! – Это слово ударило меня будто током. – Никогда, слышишь? Я говорю тебе, уходи, Андре! Повернись и уйди прочь, оставь меня. Запомни меня такой и уйди, вернись в свою жизнь, к своим привычкам и желаниям. Я не хочу больше ничего о тебе знать.
– Я не могу, – покачал он головой. – Я не хочу возвращаться туда, где не будет тебя.
– Ты говоришь как персонаж из дешевой мыльной оперы! Это просто смешно. Не ты ли сказал мне, чтобы я убиралась?
– Я все равно не дал бы тебе уйти. Я остановил бы тебя, Даша. Ты не понимаешь. У меня ведь никогда никого не было, кроме тебя.
– Ты что, хочешь мне сказать, что я лишила тебя девственности? – Я, против воли, улыбнулась, и на лице Андре тоже мелькнула лукавая улыбка, которая так дьявольски шла ему.
– Этого я не говорил. Но у меня никогда не было того, что происходит у нас с тобой. – Он отвернулся, посмотрев сквозь пелену дождя на бушующее, темно-серое небо, словно решаясь сказать что-то, о чем я не имею ни малейшего понятия. – У меня никогда не было девушки, пти… Даша. Это правда. Я не говорил тебе, но ведь я и подумать не мог, что у нас все зайдет так далеко. Просто я не из тех, кто мечтает о буржуазном счастье, гриле по выходным и разговорах за завтраком…. Я сделан из другого теста, и вместо отношений в моей жизни были только проблемы. Я грешен в этом, я виноват перед тобой в том, что ждал их с самой первой минуты, когда ты вошла в мой кабинет. Ты, наверное, не помнишь, вы разговаривали тогда с матерью, думая, что никто не поймет вашей русской речи. Я слышал, как ты пыталась отговорить ее от операции, зная, что это совершенно бесполезно. Но никому еще не удавалось отговорить актрису, даже если операция грозит риском для жизни. Ты не представляешь, на что способны пойти люди ради внешней красоты. А ты… у тебя нет таких навязчивых потребностей. Ты смотришь гораздо глубже, и временами кажется, что ты способна заглянуть мне прямо в сердце.
– Ты уверен, что оно у тебя есть? – спросила я, ощущая, как вместе со струйками дождя по моему лицу стекают слезы. Что мне делать? Что делать с этим прекрасным мужчиной, которому я не могу больше верить и которого так люблю?
– Я не знаю. До знакомства с тобой думал, что нет. Со мной всегда было что-то не так, Даша. Никто не говорил мне, но я знал это и сам.
– Что ты имеешь в виду? – пробормотала я, нахмурившись. – Что с тобой не так?
– А разве ты не видишь сама? – Андре провел пальцами по моему запястью, и я невольно отступила назад.
Я не могла ему помочь, потому что и сама не понимала, что происходит. Я не желала оставаться и не хотела уходить. Меня начала бить дрожь. Дождь затих, и холод от промокшей насквозь одежды стал куда заметнее.
– Скажи, что это была за девушка, с которой Марко потом, как ты говоришь, разбирался? – спросила я. – Вы откупились от нее?
Андре бессильно развел руками.
– Откупились… Звучит странно, так, словно я действительно был виноват. Да, та девушка получила деньги, она достигла своей цели. Но может быть, я расскажу тебе об этом позже?
– Нет, сейчас, – упрямо помотала я головой.
– Ты уже почти сбежала от меня, я не могу так рисковать.
– Я не собираюсь оставаться с тобой после того, что случилось. Я просто не могу. Но я хочу понять, почему ты так поступил со мной?
Взгляд Андре потемнел, и он отвернулся, пытаясь скрыть от меня свои чувства.
– Нет ни одного шанса, что ты останешься со мной?
– Нет, – сказала я, и его глаза наполнились печалью.
– Да, моя дорогая птица, старые призраки выползают из своих грязных убежищ, чтобы разрушить мою жизнь. Ее звали Мишель, – сказал он тихо.
Тем временем площадь потихоньку стала заполняться людьми. По ручьям и лужам проносились равнодушные к непогоде машины, захлопали двери магазинов.
– И что же случилось? – снова спросила я.
– Мы познакомились на одной семейной вечеринке. Знаешь, я ведь почти уже не помню ее лица, хотя сам над ним работал.
– Она была твоей клиенткой, – догадалась я, и Андре неодобрительно покачал головой. – Да, была, но разве это имеет какое-то значение? Ей казалось, что у нее слишком курносый нос и неправильная форма верхней губы. Не знаю, для чего люди так стремятся к правильным чертам. Каждый человек прекрасен своей уникальностью. Знаешь, ни одной пантере не придет в голову, что ей нужно завивать усы.
– Странное отношение для человека, выбравшего своей профессией создавать силиконовые губы.
– Вообще-то я не в этом видел свое предназначение, – пробормотал Андре, морщась, как от пощечины. – Так или иначе, Даша, рассказывать-то нечего. Мишель хотела стать красивее, но потом выяснилось, что на самом деле она планировала стать богаче. Это было отвратительно. В результате я оказался гвоздем программы, частью циркового выступления уродцев. Она билась в рыданиях, когда это было нужно по ее сценарию, и быстро успокаивалась, когда не было зрителей. Актрисы могут быть очень убедительными. Многие ей поверили. Полиция, например.
