Смеялся он заразительно.
– Ладно. – Ольга встала. – Посиди пока тут.
Она принесла брезентовый плащ с капюшоном и резиновые сапоги, которые возила с собой на всякий случай, помогла Сандро дойти до машины, отвезла домой, отправила в ванную, приготовила на скорую руку обед, поставила на стол бутылку водки, приняла душ, бегом вернулась в спальню, скинула халат, полезла в шкаф за бельем, выпрямилась и замерла, когда Сандро прижался к ней сзади и взял руками ее за груди.
– Быстрый какой, – сказала она. – Слишком быстрый.
– Как тебя зовут?
– Я тебе вы, а не ты.
– На вы я не умею, – прошептал он ей в ухо. – А на ты – еще как…
– Ольга. – Она повернулась к нему, обняла за шею. – Ольгой меня зовут…
Ольгина бабушка девчонкой сбежала с братьями-близнецами, служившими в цирке: одного мужчины ей было мало. Лет через пять она вернулась домой – босая, загорелая, вся в татуировках, с трубкой в зубах и с огромным дырявым чемоданом, в котором спала ее трехлетняя дочь в костюме обезьянки. Мужчин бабушка меняла чаще, чем чистила зубы. Она работала продавщицей в табачной лавке, гнала самогон и пела хриплым голосом под гитару цыганские романсы, а умерла, не достигнув тридцати, – пьяная замерзла в сугробе.
Ее дочь Ксения жила по дальним родственникам, нигде подолгу не задерживаясь: женщины не могли простить ей ее запаха, сводившего мужчин с ума, и норовили поскорее избавиться от шалавистой девчонки. После школы она устроилась продавщицей в табачный магазинчик, трижды побывала замужем, но когда ее поразил рак, мужчин ей пришлось заманивать дармовым самогоном.
Одноклассники смеялись над ее бабушкой и матерью. Ольга слушала их, сцепив зубы. Она не была ни красавицей, ни уродиной, не отличалась выдающейся внешностью, училась средне, держалась в тени. Поступила в институт советской торговли, вышла замуж за литовца, потом за украинца, но когда пришло время получать диплом, была разведена. У нее было право выбора при распределении, и она вернулась в родной городок – не хотела, не могла оставить в своем прошлом непереваренными, непереработанными презрительные взгляды соседей, пьяную бабушкину гитару, мать-самогонщицу, нищету, отчаяние.
Начинала экономистом в горторге, через год стала заместителем директора, еще через полгода – директором, депутатом горсовета. К тому времени у нее была своя квартира, служебная машина и любовник – второй секретарь горкома партии Сергей Изуверов, который вскоре похоронил жену и женился на Ольге. Через два года у них родилась дочь. Муж вовремя ушел из горкома и возглавил крупнейшую в городе строительную организацию.
Наверное, это были самые счастливые годы ее жизни. Большая страна развалилась, цены росли, торговля упала, строительство замерло, бандитов стало больше, чем нищих, – а Ольга была счастлива. Закрывала одни магазины, открывала другие, добывала товар подешевле – хорошо шли куриные головы, обрезки красной рыбы и полуфабрикаты, нанимала одних бандитов, чтобы они воевали с другими, сражалась с конкурентами, несколько раз ее пытались убить, пришлось научиться стрелять из пистолета, раздобытого где-то мужем, но чувствовала она себя так, словно в жилах ее кипел чистый яд – будоражащий, опасный, веселый. По выходным всей семьей выезжали на лесное озеро, которое находилось километрах в трех от города. Купались, загорали, Сергей открывал бутылку вина, закусывали яблоками и помидорами.
В конце девяностых построили двухэтажный дом на берегу озера – под черепичной крышей, с балконами и галереями, с соснами и березами в ограде. Ограду на всякий случай сделали четырехметровой, украсив ее поверху колючей проволокой «егоза».
Вскоре рядом выросли дома других богатых людей – мэра, прокурора, судьи, главного санитарного врача, главного архитектора, начальника полиции, избранных бизнесменов…
Однажды утром Сергей Изуверов не проснулся – остановилось сердце.
Его похоронили в субботу, а в понедельник Ольга, как всегда, в шесть утра плавала в бассейне, потом позавтракала и отправилась в свою контору. В конце недели съездила в Москву, показалась стоматологу, часа три провела в салоне красоты, прошла по магазинам, вечером вернулась домой, поставила в вазу розы, выпила коньяку и заплакала – впервые заплакала, даже на похоронах не плакала, а тут заплакала.
Через несколько лет она стала втрое богаче и вознеслась так высоко, что человека в ней разглядеть уже никто был не в состоянии. Сотни ее людей строили и ремонтировали ее дома, ее магазины, ее офисы, ее дороги, делали ее кирпич, ее бетон и ее асфальт, торговали ее товаром, охраняли, крутили баранку, получали зарплату, приворовывали, пили водку, увольнялись, освобождая место другим, поругивали хозяйку, и ни один из них не удивился бы, попав в ее кабинет и увидев за столом огромного паука или причастие прошедшего времени, а только сказал бы: «Да, это она, Ольга Изуверова, аминь».
Вдовый начальник полиции Дмитрий Иванович Потехин, мечтавший объединить свои бензоколонки и автомастерские с ее бизнесом, трижды делал Ольге предложение, но она отказывала ему, предпочитая случайные связи браку по расчету. Ольга хотела любви.
По вечерам она смотрела запись «Рабыни Изауры» серию за серией и шмыгала носом. Ей хотелось, чтобы мужчина каждый день подносил ей розу, встав на колено и прижав руку к груди. Чтобы этот мужчина был красив, высок и молод. Чтобы каждая его мощная мышца четко рисовалась на теле, как у бодибилдера из журнала. И чтобы по вечерам они ужинали на террасе с видом на море, а на столе в стеклянном сосуде горела свеча. Чтоб, наконец, сбылись ее детские мечты, в которых она мстила всему миру за бабушкину пьяную гитару, за мать-самогонщицу и утирала нос всем, кого считали красавицами, и тем, кто не обращал внимания на заурядную Ольгу…
Благодаря уму, чутью, упорству и стойкости она преодолела множество препятствий, построила успешный бизнес, стала самой богатой женщиной в городе, но главного добилась только сейчас, в сорок восемь лет: она привела в дом мужчину своей мечты. Он был необычайно красив – таких красавцев сроду не бывало в ее постели. Такие жили в глянцевых журналах, где рекламировали самую дорогую одежду, парфюм и автомобили, они жили в кино, в музеях и картинных галереях, в мечтах наконец, но в жизни такие ей не встречались ни разу. Ни в Москве, ни в родном городке. Высокий, широкоплечий, мускулистый, длинноногий. Мужественный, но с примесью чего-то девичьего, милого, мягкого. Утонченность гармонично сочеталась в нем с брутальностью. Взгляд, поворот головы, движение руки – каждое его движение отзывалось в ее душе волнением. Существо из иного мира, пришелец, дивное диво – прекрасное и опасное. Дружки-уголовники раздели его догола и подвесили за ноги на дереве, как собаку. Преступники – такие же, как он. Вор, насильник, убийца. Нет, думала Ольга: такой красивый мужчина не может быть воришкой, который шарит по чужим карманам. Он, конечно же, убийца. И не просто убийца, думала она: его жертвой может быть только исключительный человек – президент России или Филипп Киркоров, не меньше. При этой мысли на глазах у нее выступили слезы счастья…
