На турецком флоте с «чёртовой дюжиной» также столкнулись в годы Первой мировой войны. После того как 13 июня у Дарданелл английская подводная лодка атаковала и уничтожила турецкий линейный корабль «Мессудие», командование турецкого флота до самого конца войны отменяло все выходы в море своих кораблей по 13-м числам.
А вот ещё более удивительный пример, связанный с «чёртовой дюжиной». В июне 1940 года польская подводная лодка «Вилк» («Волк») по ошибке таранила и уничтожила союзную голландскую подводную лодку O-13 со всей командой. А в мае того же года польскую подводную лодку «Ястреб», которая была укомплектована экипажем бывшего «Вилка» (к тому времени уже погибшего), по ошибке атаковали и уничтожили корабли охранения английского конвоя PQ-13.
Но в каждом правиле есть свои счастливые исключения. К началу Великой Отечественной войны на Балтике в составе советского флота числилось ровно 13 наиболее современных подводных лодок типа «С». Из всех 13 к концу войны уцелела лишь одна… С-13! Та самая, которой командовал прославленный подводный ас Александр Маринеско.
Ничто не ново под солнцем, а потому нелишне будет вспомнить, с каким вниманием относились к выбору имён для своих кораблей моряки прошлых времён. Корабли Васко да Гамы, открывшие путь в Индию, имели имена «Сан-Габриэл» («Святой Габриэль») и «Сан-Рафаэл» («Святой Рафаэль»). У монаха-мореплавателя Гарсия Лойси имелись под началом «Санта-Мария де ла Виктори» («Победоносная святая Мария») и «Санта-ла-Луна» («Святой месяц»). Христофор Колумб поднял свой флаг на всемирно знаменитой «Санта-Марии». Впрочем, «Санта-Марии», как известно, не повезло, и она погибла, зато вернулась с победным известием ничем не примечательная «Нинья», что означает просто «Крошка». Фернан Магеллан тоже пытался оградить себя от океанских напастей не менее великими именами: «Сан-Антонио» («Святой Антоний»), «Тринидат» («Троица»), «Сант-Яго» («Святой Иаков»), «Консепсион» («Зачатие») и «Виктория» («Победа»). Спустя три года именно «Виктория» принесла весть о покорении Мирового океана. И как не вспомнить здесь не менее знаменитую «Виктори» вице-адмирала Нельсона, с чьей помощью была добыта столь важная для Англии Трафальгарская победа.
Жизнь и судьба зачастую играют людьми и кораблями по каким-то своим, пока не подвластным нашему пониманию законам, но, как знать, может быть придёт день, и человечество сумеет познать неведомое, а познав, справится и с несчастливыми именами.
ТЕНИ СТАРЫХ АДМИРАЛОВ
Как известно, названия кораблей, как и имена людей, никогда не бывают случайными. Как назовёшь корабль, так он и поплывёт, — гласит старинная морская примета. Особая категория кораблей — те, что названы именами людей и в особенности старых флотоводцев и полководцев. Воспринимая такие корабли как часть самих себя, духи заслуженных адмиралов переселяются на них, чтобы помогать, упреждать, командовать, поступая зачастую в полном соответствии со своими прошлыми привычками и основываясь на немалом опыте.
Наиболее известный и, можно считать, почти классический случай относится ещё к событиям Русско-японской войны и в некотором приближении описан А.С. Новиковым-Прибоем. Тогда в составе русской эскадры, шедшей с Балтики к дальневосточным берегам, находился броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков». По воспоминаниям участников тех событий, в кают-компании броненосца висел большой портрет адмирала, и на корабле существовала весьма необычная традиция: при принятии ответственных решений брать «добро» у портрета. При этом было замечено, что лицо Ушакова в разных ситуациях как бы меняло своё выражение. По выражению лица адмирала и определялось его отношение к испрашиваемому совету. Говорили, что в портрет вселилась душа покойного адмирала, которая и помогает в управлении кораблём.
14 мая 1905 года, в первый день Цусимского сражения, «Ушаков» получил серьёзные повреждения, отстал от эскадры и прорывался во Владивосток уже в одиночку. Утром 15 мая он был перехвачен двумя японскими броненосными крейсерами. На предложение сдаться в плен командир корабля капитан 1-го ранга Владимир Миклухо-Маклай ответил отказом и принял неравный бой, исход которого, увы, был предрешён. На протяжении полутора часов почти беззащитный корабль расстреливали со всех сторон. Когда все возможности для сопротивления были исчерпаны, командир отдал приказ открыть кингстоны, а команде спасаться вплавь. При этом одного из офицеров он послал в последний раз в кают-компанию глянуть, как оценивает Ушаков поведение экипажа в бою. Вбежавший в кают-компанию офицер увидел, что Ушаков улыбается с портрета… Это значило, что он полностью одобрил доблестное поведение командира и экипажа. Не посрамив чести адмирала Ушакова и традиций русского флота, броненосец погиб, не спустив перед врагом Андреевского флага.
В тот же день два других броненосца, носившие имена адмиралов, без всякого сопротивления сдались японцам. То были броненосцы береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин» и «Адмирал Сенявин».
Генерал-адмирал Фёдор Матвеевич Апраксин был в своё время свояком Петра I и по его приказу руководил российским флотом. По утверждению современников, был Апраксин боязлив, осторожен и в деле морском не слишком сведущ. В полном соответствии с характером генерал-адмирала вёл себя и корабль его имени. Ещё до Цусимы, находясь на Балтике, он умудрился так крепко сесть на камни, что его спасали в течение полугода всем флотом. Да и в Цусимском сражении он проявил присущую своему патрону робость и осторожность.
Что касается другого патрона — адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина, то общеизвестно, что в 1807 году он в силу сложившейся политической ситуации передал в руки англичан всю свою эскадру. Так что сдача в плен японцам «Адмирала Сенявина» тоже была вполне в духе его духовного отца.
Почти всегда несчастливыми были корабли, носившие имена адмиралов Нахимова, Корнилова и Истомина, павших смертью храбрых на севастопольских бастионах в самом расцвете своего таланта. Эти корабли тонули, горели, сталкивались, их совсем ещё новыми пускали под автоген… Вот и не верь после этого в судьбу именных кораблей!
А корабли, названные в честь великого Суворова? Броненосец «Князь Суворов» героически сражался до последнего снаряда и погиб в Цусимском сражении, не спустив своего флага. В 50–80-е годы XX века в состав Тихоокеанского флота входил крейсер «Александр Суворов». Корабль приговорили к списанию на металлолом и продали одной из корейских фирм. И когда погнали на буксире на позорную казнь, «Суворов» оторвался и затонул в океане. Дух великого полководца не покинул свой подопечный корабль, предпочтя смерть в море бесчестию на берегу.
…В 1990 году новейший большой противолодочный корабль «Адмирал Трибуц» совершал переход с Балтики на Тихий океан. Всё шло без происшествий, пока однажды ночью сама собой не начала бить корабельная рында. Удары раздавались непрерывно, словно кто-то отчаянно сигнализировал о несчастье. Когда выскочившие на палубу офицеры и матросы (а среди офицеров был и старший лейтенант Игорь Марченко, ныне капитан 2-го ранга, рассказавший об этом случае) подбежали к рынде, то взору их предстала удивительная картина: язык колокола раскачивался сам собой (при полном отсутствии качки!) и методически с силой лупил в рынду. И только тогда, когда прибежавшие в недоумении сгрудились подле колокола, удары прекратились. Некто невидимый, будто удовлетворившись сделанным, успокоился. Все на корабле были в полном недоумении от происшедшего, не находя ему объяснений. Пошли разговоры о некоем предупреждении, но о каком конкретно, естественно, не мог сказать никто. А буквально через несколько дней на «Трибуце» произошёл сильный пожар, в результате которого выгорел целый отсек и корабль на долгие месяцы был отправлен на судоремонтный завод, Вот тогда-то все снова вспомнили о тревожных сигналах рынды. Но кто был тот неизвестный, что так неистово бил в рынду? И тогда все вспомнили об адмирале Трибуце. Уж у него-то должно было быть особое чутьё на несчастье. В годы Великой Отечественной войны Владимир Филиппович Трибуц командовал Балтийским флотом. В августе 1941-го под его командованием флот прорывался из Таллина в Кронштадт, потеряв за двое суток более 70 кораблей и судов. Больше не терял за всю 300-летнюю историю флота ни один другой российский адмирал. А потому, скорее всего, именно дух Трибуца почувствовал приближающуюся опасность для своего корабля и попытался предупредить о ней экипаж. Увы, люди так и не смогли понять его предупреждения…
