На Жуковского возле дома номер десять действительно толпился народ. Женщины в ночных рубашках, накинув на себя плащи или пальто, стояли, прижавшись к своим заспанным мужьям, в ожидании увидеть возле машины «Скорой помощи» нечто страшное, кровавое или прикрытое простыней, о чем можно будет рассказывать всю оставшуюся жизнь. Но, судя по «декорациям», выноса тела еще не было. Водитель «Скорой помощи» задумчиво курил в кабине, и по его виду нетрудно было догадаться, что для него это ожидание – лишь возможность немного передохнуть, а то и подремать и что его меньше всего заботит происходящее вокруг. Он почти каждое дежурство сталкивается со смертью и не принимает эту трагическую реальность близко к сердцу, оберегая свою нервную систему.
Черные начальственные «Волги» и «Мерседесы» стояли пустые – их хозяева наверняка пускали дым дорогих сигарет в квартире, где произошло убийство.
Юля поднялась на третий этаж вместе с Корниловым, вышедшим, как оказалось, ее встречать. Неестественно высокий голос его не гармонировал с его мужественной внешностью. Но к этому можно было привыкнуть. Юля ждала от него вопроса, пока они поднимались по лестнице. И дождалась:
– Тебя уже наняли? Поздравляю…
Юля решила промолчать и посмотреть, как дальше будут развиваться их отношения. Виктор Львович человек конкретный, вокруг да около ходить не будет. Потребует процент – придется подчиниться. Иначе у нее не будет доступа к важнейшей информации. Кроме того, что ей нравилось работать параллельно с Корниловым. Но тогда за все платил Крымов. Возможно, за доллары Виктор Львович даже улыбался… Как будет теперь?
Они протиснулись в дверь и оказались в тесном коридорчике с тремя дверями, ведущими в соседние квартиры.
– Нам прямо. – Корнилов вел ее, крепко держа за руку, мимо перепуганных соседей и курящих людей в форме, в квартиру, где витала смерть.
– Зоя Пресецкая. Ты ее знала?
– Нет…
Они вошли в спальню, где на постели, слегка прикрытая простыней, лежала обнаженная красивая молодая женщина. Русые кудри ее рассыпались по подушке. Красные губы делали ее похожей на живую.
– Сказка, а не девушка, – вздохнул Корнилов, словно забыв, кто он и зачем он здесь. – Извини… Так ты ее знаешь?
– Нет, не знаю.
– Тебе кто-то позвонил? – Они разговаривали шепотом. – Как ты узнала?
«Начинается», – подумала Юля.
– Мне позвонила ее подруга, мы с ней едва знакомы. Ехали в одном купе однажды… Но, судя по тому, что я знаю об этой женщине…
– Так ты ее все-таки знаешь? Косвенно? – продолжал допытываться Корнилов.
– Да нет же, – тихо взорвалась Юля. – Я про подругу из поезда… Так вот. У нее нет денег, чтобы нанимать нас.
И тут же пожалела, что сказала «нас». Ведь она-то имела в виду себя и Шубина. А что, если Корнилов поймет все по-другому? Что, если он подумает, будто ничего в его жизни не изменилось и ему по-прежнему будут отстегивать доллары за его же обычную работу?
От этих мыслей ей стало жарко. Но она тут же одернула себя. «Боже, какой цинизм думать сейчас о деньгах, когда убита женщина. Молодая, красивая».
– Ну все?
– Увидела? Теперь выйдем… Разговор есть.
Юля вышла вслед за Корниловым из квартиры. Виктор Львович закурил.
– Ее удушили. Никто из соседей никого не видел. Говорили, что Зоя жила одна, была разведена и вела довольно спокойный образ жизни.
– Чем занималась? Где работала?
– Долгое время была без работы, потом устроилась в какую-то фирму готовить обеды. Но, насколько я понял, ее взяли без трудовой и платили из кармана…
Она понимала, о чем речь. Людей сейчас берут на работу без документов, платили им «черным налом», чтобы не проводить эти деньги в бухгалтерии и не платить налогов. Хозяевам таких фирм (а их большинство) плевать на то, что у работника не идет стаж и прочее…
– Никто из родственников еще не подъехал?
– Должен приехать бывший муж, но пока мы видели лишь ее знакомую, которая все тут залила слезами.
– Это Ира Званцева, которая и позвонила мне. Но я ее что-то не вижу.
– Земцова, у меня к тебе разговор, – Корнилов глубоко затянулся сигаретой и сощурил глаза. – Крымов бросил меня… Нет-нет, он мне уже ничего не должен, мы с ним квиты… Но мне без него будет трудновато. Хоть он и бездельник, но голова у него светлая. Я вот что хотел тебе предложить…
Юля напряглась, ожидая самого худшего. Неужели ее независимости конец? Тогда она уедет из города, купит дом в деревне и займется выращиванием земляники и откармливанием гусей…
– Пусть будет все как прежде.
– Не поняла.
– Параллельные дела. Ты будешь помогать мне, а я – тебе. Я же тебя знаю, у тебя все получится. Вы с Шубиным делали за Крымова всю черную работу… Ну как, ты согласна?
– Я не уверена, что смогу зарабатывать деньги, как Крымов. Думаю, у меня не получится.
– Я не про деньги. Про взаимопомощь. Если нароешь что – приходи, я тебе, как и прежде, помогать буду…
– Значит, вы не будете с меня брать никаких денег? – Юля набралась решимости и задала этот самый трудный вопрос.
– Земцова, а я-то считал тебя умной… – обиделся Корнилов. – Какие к чертям собачьим деньги, когда я предлагаю тебе сотрудничать?!
– Тогда без вопросов, – успокоилась Юля. – Вы слышите, там какой-то шум… Пойдемте. Может, кто-то пришел?
Из квартиры, куда пару минут тому назад понесли носилки, послышались громкие голоса. Там явно что-то случилось.
Они почти вбежали в ту же спальню и увидели жуткую картину. Теперь тело мертвой девушки лежало не на постели, а наполовину сползло на пол. Но самым невероятным и страшным было то, что девушка была совсем без волос. У нее был голый череп.
– Хотели положить ее на носилки, подняли, а с головы свалился парик… – объяснил кто-то Корнилову. – Санитар испугался и уронил носилки. Его рвет в ванной…
Юля выбежала из квартиры. Ей надо было во что бы то ни стало найти Ирину Званцеву.
Уже на улице, оказавшись среди толпы зевак, она крикнула в ночь: «Ирина!»
И тут ей навстречу вышла худенькая женщина в длинном распахнутом пальто. На голове – съехавший набок черный берет, из-под которого выбиваются рыжеватые волосы. Глаза безумные, полные слез.
– Это ты, Ирина? – Она с трудом узнавала знакомые черты.
– Да, это я. Я не узнала вас.
– Да не «выкай» ты, поехали ко мне… Ты ужасно выглядишь.
И тут Ирина закричала. Мимо несли носилки, на которых лежала Зоя Пресецкая. Остриженная. Белая. Неживая. Простыня коконом лишь от груди оборачивала ее длинное вытянутое тело.
– Она была в парике, – сказала Юля Званцевой. – Твоя подруга носила его постоянно?
