На секунду Сабрина снова почувствовала себя застенчивой, неопытной восемнадцатилетней девушкой. Она с трудом подавила желание уйти из библиотеки, чтобы избежать пристального взгляда Круза, напомнив себе, что ей двадцать восемь лет, что у нее есть ученая степень и что ее высоко ценят как эксперта антикварной мебели. Его неожиданное появление в Эверслей-Холл было для нее как гром среди ясного неба, но она заверила себя, что стала нечувствительной к его ошеломляющей мужской привлекательности.
– Зачем ты приехал?
Сабрина порадовалась, что на этот раз ее голос звучит нормально.
Она невольно вернулась к тому моменту, когда случился выкидыш. Она носила их ребенка всего четыре с половиной месяца. Представлял ли когда-нибудь Круз, каким был бы их сын, если бы родился? Представлял ли он – как это делала она – темноволосого мальчика с твердым, решительным подбородком и зелеными, как у отца, глазами? Или, может, серыми, как у матери? Боль, жестоко терзавшая Сабрину в первое время после выкидыша, притупилась с годами, но в сердце ее навсегда осталась незаживающая рана.
– Мне нужно поговорить с твоим отцом.
«Балда», – отругала себя Сабрина. Ведь Джон сказал, что Круз хочет видеть графа Бэнкрофта. Причина его приезда не имеет к ней никакого отношения. Десять лет назад Круз предложил ей выйти за него замуж только из-за ребенка. Но она была свидетельницей неудачного брака своих родителей и не спешила с принятием решения. К тому же она была уверена, что Круз ее не любит, поэтому в конце концов ему отказала.
Круз не производил впечатления человека, которого одолевают воспоминания прошлого. На нем был безупречно сшитый серый костюм, выгодно подчеркивающий его поджарую фигуру, и белая рубашка, резко контрастирующая с загорелым лицом. Внешне он соответствовал облику феноменально успешного мультимиллионера, о котором она читала в газетах. Однако же за фасадом благопристойности Сабрина ощущала рвущуюся наружу энергию неукрощенного хищника. Это качество сильно интриговало ее, когда они были любовниками.
Она заставила себя войти в библиотеку, решительно закрыв за собой дверь.
Круз стоял у стола, его лицо, в профиль напоминающее голову хищной птицы, приняло высокомерное выражение, словно Эверслей-Холл принадлежал ему, черт бы его побрал!
Сабрина испытывала те же чувства, что и в детстве, когда ее вызывали в кабинет отца, чтобы она объяснила какой-нибудь свой проступок. Графа Бэнкрофта нельзя было назвать строгим отцом, дети его мало интересовали. Большую часть времени он проводил за границей и порой казался маленькой Сабрине незнакомым человеком, который огорчает ее маму. С его отъездом дышать становилось легче и свободнее.
Вздернув подбородок, Сабрина подошла к Крузу, но тут же пожалела об этом. Она могла поклясться, что он не случайно подвинулся так, чтобы она оказалась в ловушке между его сильным телом и столом. Сабрина вдохнула знакомый аромат его одеколона и узнала марку пены для бритья, которую она подарила Крузу вскоре после того, как стала спать с ним. Неужели он специально ими воспользовался, чтобы помучить ее?
Не желая встречаться с ним взглядом, молодая женщина выглянула в окно и застонала при виде оргии, разворачивающейся на лужайке.
– Ради бога! – пробормотала Сабрина, быстро задергивая шторы.
– Похоже, твои друзья развлекаются на полную катушку, – протянул Круз.
– Это не мои друзья.
Сабрина чувствовала, как пылает ее лицо. Она не считала себя ханжой, но то, что творилось в саду, было неприемлемо.
– Значит, друзья твоего брата? – проявил любопытство Круз. – Это вечеринка Тристана?
– Тристан в университете.
К счастью, ее брат не был похож на Хьюго Ффолкса и его окружение. Трис знал: для того чтобы осуществить свою мечту и стать пилотом самолета, нужно много и упорно учиться. Не считая, разумеется, такой мелочи, как сто тысяч фунтов на обучение. Карусель тревожных мыслей снова закружилась в голове Сабрины. Она обязательно найдет эти деньги, правда, пока не знает как.
– Значит, эти люди – гости твоего отца?
У Сабрины не было ни малейшего желания объяснять, что вечеринки в Эверслей-Холл – мера вынужденная. Никто, кроме нее и менеджера банка, не знал о финансовой катастрофе, которая нависла над поместьем, и ей еще удавалось скрывать от средств массовой информации известие об исчезновении графа.
– Это мои гости, – не моргнув глазом солгала Сабрина. – Некоторые из них просто не стесняются выражать свои эмоции.
Круз скептически взглянул на нее:
– В Лондоне до меня дошли слухи о том, что ты устраиваешь в Эверслей-Холл сумасшедшие загулы. Что думает граф Бэнкрофт, глядя, как его поместье заполонили породистые щенки из высшего общества?
– Отца нет. Он уехал по делам, и я не знаю, когда он вернется. Извини, но больше ничем я помочь тебе не могу.
Сабрина попыталась обойти Круза и вскрикнула от неожиданности, когда он ухватил ее за руку.
– Его нет? – низким голосом повторил он. – Я смотрю, ты не слишком изменилась за десять лет, gatinha
[2]
. Ты по-прежнему считаешь, что можешь отмахнуться от меня, словно я грязь под ногами.
– Не говори ерунду. – Она попыталась высвободиться. И не называй меня так. Я не твоя gatinha.
Круз обращался к ней так, когда они были любовниками, но его тон был саркастичным, и Сабрина почувствовала себя задетой.
От его голоса и сексуального акцента по телу женщины побежали мурашки. Она старалась не пожирать Круза взглядом, но не могла глаз отвести от его скульптурно вылепленного лица и особенно от чувственного рта.
– Я не считала тебя грязью, – прошептала Сабрина.
– Когда мы в первый раз увидели друг друга, ты вздернула нос и не обратила на меня внимания, – напомнил Круз.
– Мне было восемнадцать, и я была до боли наивна. Монахини, учившие нас, никогда не говорили, что существуют красивые мужчины, которые могут заставить женщину чувствовать… – Она осеклась и залилась краской под изучающим взглядом Круза.
– Чувствовать что? – мягко поинтересовался он.
Сабрина мгновенно узнала хищный блеск в его глазах, инстинктивно попятилась и ударилась о край стола.
– Ты знаешь, что заставлял меня чувствовать. – Она проклинала свой охрипший голос. – И я не слишком долго тебя игнорировала. Ты об этом позаботился.
Она стала его подружкой через неделю после приезда. Сабрину затопили воспоминания о знойных днях, когда они занимались сексом в тени каучуковых деревьев, и жарких ночах, напоенных сладострастием. Круз забирался к ней на балкон, и они любили друг друга под звездами.
Прерывистое дыхание Круза подсказало Сабрине, что он тоже вспомнил, как они утоляли всепоглощающее желание. Но секс – единственное, что их связывало. Десять лет назад они бросились друг другу в объятия со всей силой страсти, бурлившей в молодой крови. Они были словно два химических реагента, чье соединение привело к взрыву.
