Когда за девочками захлопнулась дверь внедорожника, гений задумчиво пробормотал:
– Как заставить вас всех меня ненавидеть, чтобы, когда все начнется, вы не бросились следом головой в омут?
Пискнул коммуникатор: «У Стеллы опять видения. Тебе понравятся». Роберт задумчиво провел рукой по волосам. Видения… Тут у всех медиумов такие видения, что порой оторопь берет. А то ли еще будет, когда он всерьез возьмется за аномалию!
Конечно, Маша с Дорой получили нешуточный нагоняй от Александры Михайловны: и за то, что уроки прогуляли, и за то, что ее не предупредили, и прочее, и прочее. Маха, казалось, испытывала от этой суматохи удовольствие, мол, шуми-шуми, а у меня были о-го-го какие приключения! Дора тоже не особо расстраивалась. В конце концов, это была не ее мама. Нехорошо, конечно, без предупреждения, но просто так вышло, чего теперь трагедию разыгрывать?
Зато в девять вечера ей позвонила Ленка и сообщила:
– Завтра в полдень приходи в клуб, там тебя кое-кто видеть хочет, чтобы спасибо сказать.
Теряясь в догадках, Дорофея устроилась за компьютером проверять почту, следить за новостями на сайте. От ее имени Роберт отобрал сорок два человека для начала работы над проектом, раз в неделю выкладывал сообщения-отчет об их деятельности – подзадорить остальных, заинтриговать журналистов, позлить недоброжелателей. И те и другие заваливали почту сообщениями.
Кто-то писал гадости только потому, что больше ничего в жизни не умел. Кому-то хотелось поупражняться в порицании пилигримов. Кому-то – объявить о вреде кибернетизации общества, о подключении к таинственной Матрице. Что это такое, Дора не разобралась, пока Машин папа не скачал старый-престарый фильм, над которым Дора поначалу посмеялась, потом призадумалась.
Зато журналисты мечтали заполучить для интервью ее и Роберта. Вокруг его фигуры разрастались мифы и цветистые домыслы, покруче, чем вокруг всех пилигримов. Хорошо, что разгребать весь словесный хлам приходилось не ей, а специально нанятому человеку. Но читать было занимательно.
Что-то в ворохе последних сообщений заставило ее насторожиться. Что именно, она сформулировать не смогла, Машка заставила помогать ей с информатикой.
– Ну и что, что завтра суббота, – привычно заныла хитрая Машенция. – Я что, все выходные должна про задание на понедельник думать?
Когда Дорофея улеглась спать, снова вспомнила о причине беспокойства. Кто-то писал о макросети слишком осведомленно. Земляк? Быть может.
Ночью в гости тихими шагами пришла Дарья Фелисия, потребовала выслушать очередной рассказ о своей долгой жизни, и к утру мигрантка помнила только ее историю и еще немножечко – недостижимую теперь родину, шумный мегаполис, друзей-хакеров, Бету. Видения так перемешались, что начинало казаться, будто это зашифрованные послания подсознания. Но разгадать их смысл пока не удавалось.
Земля-1. Российско-Китайско-Индийский союз (РКИС). 2099 год. Эдуард Смолин
Вокруг арены было сумрачно и шумно. В ожидании боя фаворитов последнего полугодия стулья сняли. И даже при этом зал не вместил всех желающих. Людей набилось столько, что Эдуарду становилось дурно, едва он представлял себя в переполненном человеческом котле внизу. Стоя плечом к плечу, зрители занимали все восемь ярусов вокруг арены.
Народ болтал, обсуждал гладиаторов, то и дело нырял в макросеть, чтобы расстаться с немалой суммой в надежде на куда более манящий выигрыш. Даже сказочно дорогие билеты в ВИП-ложи, расположенные на балконе, раскупили за считаные часы. И хотя Эдуард не испытывал любви к подобным игрищам, не прийти сегодня было неуважением к семье.
Бойцовская арена, разминающиеся гладиаторы и собственно сам тотализатор принадлежали Виктору и Михаилу Смолиным, отцу и старшему брату Эдуарда. Каждый зритель ВИП-лож, заходя, старался отыскать их глазами и учтиво поклониться.
Протрубили трубы, грянул бравурный марш. С высокого потолка ударил поток света, озаряя прямоугольник арены. С четырех ее углов из газовых горелок вырвались вверх огненные столбы. В сотый раз наблюдая за этой шуткой, Эдуард удивлялся, как пламя никого не подпалило. Самое забавное – в соседней ложе преспокойно восседали два чиновника, отвечавшие за пожарную безопасность.
Толпа волновалась, свистела, хлопала, мечтая ускорить начало боев, размахивала пестрыми флажками. Эдуард подавил зевок и выглянул в макросеть. В отличие от подпольной гладиаторской площадки, там было тихо. Политики второй день не делали никаких заявлений. Биржевые сводки подтверждали, что экономика угодила в болото. Хакеры не разгромили ни одну корпорацию.
Смолина-младшего подобное спокойствие не смущало. К огромной стране подкрадывался очередной кризис. Производство медленно выводили в южные районы, где затраты поменьше и рынок сбыта погуще. Восхваляемые в последние годы агропоселения не приносили больше двенадцати процентов рентабельности. Биржевыми операциями стали интересоваться даже низкостатусные клерки и домохозяйки.
А ведь в первую очередь начнут паниковать не простые смертные, а те, кому есть что терять. Очередной клиент, богатенький, еще не окончательно старый и не безнадежно больной, перевел на счет центра миграции крупную сумму и готовился отбыть в лучший мир.
Цивилизация на Земле-41 была отсталой. Эпоха чтения при свечах, сочинения длинных рукописных писем, время больших надежд, географических открытий. Эпоха, когда мир за твоим окном кажется огромным, необъятным и непознанным.
Впрочем, Смолин не видел особой разницы между запряженными лошадьми повозками и машинами с дизельным или электрическим двигателем. Люди-то везде одинаковы.
Эдуард предпочитал продавать людям наивные грезы о лучшей жизни оптом и в розницу а не впутываться в опасности самому.
Свет в зале померк. ВИП-ложи, опоясывающие зал над колышущимся людским морем, погрузились во мрак. На арене пустились в пляс тощие девицы в блестках. Смолин без особого интереса разглядывал присутствующих, но на периферии сознания дзинькнуло. Молодой человек без сожаления ушел в макросеть.
Традиционным местом начала деловых встреч был парадный вход в виртуальный офис «Приюта пилигрима». Смолин гордился, что сумел застолбить себе очень выгодное место – почти напротив левой башни Тучепада. Вид отсюда открывался фантастический.
Две скалы-небоскреба высотой с полсотни этажей искривлялись, извивались, нарушая законы привычной человеку гравитации. Серо-голубая скальная порода вдруг перетекала в окна, балконы, арки, вновь принимала вид монолитной скалы. С нее свисали густые лианы, выворачивали руки-ветви деревья, шевелящиеся, иногда по своей воле перебирающиеся с одного этажа на другой. А по стыку скал пенным потоком стекали облака. Они собирались над вершинами и одно за другим бросались вниз, обретая последний приют в компактном озере.
Наблюдать за Тучепадом можно было часами, каждый миг он был иным, завораживающим, ирреальным. Но в семье Смолиных сентиментальных не было. Эдуард спокойно утвердил на этот месяц модернистский проект для фасада «Приюта пилигрима»: нечто напоминающее космический корабль – стальное, ребристое, с множеством непонятных деталей, труб, имитацией пушек, механических сочленений. На следующий месяц концепция изменится, и здание примет воздушно-хрустальный вид. В макросети ничто не должно оставаться постоянным, иначе к нему привыкнут и потеряют интерес. Разве что Тучепад, быть может, простоит еще пару лет.
