Лев Тихомиров, как уже отмечалось выше, также писал о вкладе Ивана Грозного в теорию самодержавной власти: «Правильнее было бы сказать, что Иоанн Грозный первый сформулировал значение царской власти и в ее формулировке, благодаря личным способностям, был более точен и глубок, чем другие. Но идеал, им выраженный, – совершенно тот же, который был выражаем церковными людьми и усвоен всем народом».
Иван Лукьянович Солоневич назвал этот идеал «народной монархией», указав в одноименной книге те идеи на которых, как он считает, базировалось в прошлом и будет воссоздано в будущем русское самодержавие: русский национализм, неразрывно связанный с православием, монархическая государственность, основанная на единоличном наследовании престола и опирающаяся на внеклассовое, бессословное общенациональное народное представительство.
В 1549 году царь Иван IV и святитель Макарий созвали первый Земский собор, который получил название «Собор примирения».
С кем собирался примириться (или – кого примирять) русский царь и почему ему для этого понадобилось созывать собор представителей всей русской земли?
Конец 40-х гг. XVI века мог показаться современникам завершением тех смут и боярского беспредела, которые царили в стране на протяжении второй половины 1530-х – 1540-х годов. Кризис начался странной и внезапной смертью Великого князя Василия III Ивановича († 1533), последовавшей за ним попыткой переворота, устроенного его младшим братом Андреем Старицким (1537) и отравлением Великой княгини Елены Глинской († 1538), матери будущего царя Ивана IV.
Восьмилетний номинальный Великий князь остался круглым сиротой. Будущего царя стал опекать святитель Макарий. Митрополит оказался не только государственником, но и стал покровителем и воспитателем малолетнего Великого князя, его наставником в вере и в управлении государством. Именно с благословения свт. Макария Иван VI венчался на царство и стал первым русским царем. Как считают некоторые исследователи, Макарьевские Освященные (Поместные) соборы Церкви (1547 и 1549), особенно Стоглавый собор (1551) непосредственно связаны с организацией и формированием системы Земских соборов.
Но непосредственным поводом, подтолкнувшим молодого царя и его наставника митрополита Макария собрать первый Земский собор, стал Великий пожар и московский бунт 1547 года, о котором Н.Е. Носов сказал, что это был «страшный финал десятилетия боярских распрей, народного угнетения и произвола». Народ, утративший веру в возможность достучаться до правящих кругов и надежду на социальную справедливость, вспыхнул как порох.
Наказав наиболее активных участников бунта, Иван Грозный в то же время проявил разумную милость и даже заботу к остальным повелев раздавать погорельцам «казну свою по рублю и по два и по пяти». Карамзин указывает, что царь «изъявил попечительность отца о бедных: взяли меры, чтобы никто из них не остался без крова и хлеба».
Однако власть понимала, что простой благотворительностью дела не исправишь, и социальная система государства требует серьезной корректировки. Орудием таковой и стали Земские соборы, призванные, с одной стороны, установить тесную связь царя и народа, а с другой – сделать народ и царя союзниками в противодействии разрушительной политике аристократической княжеско-боярской партии.
Царь искренне пытался восстановить сословный мир на Руси – впрочем, не в ущерб государственным интересам. И.Я. Фроянов пишет в своей капитальной монографии «Драма русской истории»: «Иван IV вышел из трудного детства и сел на царский трон не безнадежно испорченным, как об этом думают многие историки, старые и новые, а расположенным к миролюбию и согласию… Вспомним прощение царем в Новинском монастыре по слову митрополита всех «опальных и повинных» людей. Святитель Макарий пробудил в царе Иване желание править людьми миром и согласием, а не яростью и враждой, хотя для этого, будь он заурядной личностью, лишенной возвышенных чувств, оснований имелось с избытком».
В.О. Ключевский также отмечает попытку царя преодолеть кризис мирным путем: «В речи на Красной площади, которою публично, в присутствии собравшегося народа, по-видимому, открыты были заседания этого собора, царь призывал толпившихся перед ним «людей божиих» не к борьбе с боярами, а ко взаимному прощению и примирению, молил их «оставить друг другу вражды и тяготы свои» и обращался к митрополиту с мольбой помочь ему в этом деле общего земского примирения. Смысл этого воззвания объясняется другою речью царя, прочитанной в следующем году на церковном Стоглавом соборе. Можно с полною уверенностью думать, что царь разумел предложение, сделанное им на земском соборе 1550 г., когда в речи своей напоминал отцам Стоглавого собора, что в предыдущее лето он приказал своим боярам, приказным людям и кормленщикам «помиритися на срок» во всех прежних делах со всеми христианами своего царства…
Переводя ораторские выражения царя на простой деловой язык тогдашнего управления, открываем очень любопытный и малозаметный в других памятниках того времени факт, которым сопровождался первый земский собор и которым ярко освещаются некоторые побуждения, вызвавшие этот первый опыт земского представительства в Московском государстве. Известно, что для сдержки злоупотреблений областных управителей, наместников и волостелей управляемым ими обществам предоставлялось право жаловаться на них высшей власти в Москве. Еще задолго до первого земского собора московское законодательство старалось установить порядок принесения и разбора таких жалоб, назначая для того известные сроки.
В Судебнике 1550 г. царь Иван подтвердил важнейшие постановления своих предшественников по этому предмету. Тяжбы, возникавшие в силу этого права, принадлежали к наиболее характерным явлениям древнерусской жизни; то были не политические процессы демократии с аристократией, а простые гражданские тяжбы о переборах в кормах и пошлинах, т. е. в прямых и косвенных налогах, взимавшихся в пользу управителей, о проторях и убытках, какие терпели обыватели от административных и судебных действий кормленщика, казавшихся им неправильными. Эти иски велись или отдельными лицами или целыми обществами через старост и мирских ходоков, с обычными приемами тогдашнего искового процесса, с приставными памятями, свидетельскими показаниями, крестоцелованиями и т. д. Время малолетства Грозного было, по-видимому, особенно обильно такими тяжбами, длившимися иногда многие годы, и московские приказы были завалены ими. Эти тяжбы и имел в виду царь, приказав на соборе 1550 г. всем служилым людям, против которых они были направлены, помириться с своими истцами «на срок»; велено было покончить все накопившиеся против областной администрации иски и покончить не обычным исковым, формальным, а мировым порядком, полюбовно. Срок для этой судебно-административной ликвидации назначен был довольно короткий, вероятно, годовой, потому что в 1551 г. царь мог уже сообщить отцам церковного собора, что бояре, приказные люди и кормленщики во всяких делах помирились со всеми землями в назначенный срок.»
Однако далее В. О. Ключевский делает слишком частный вывод о том, «что на первом земском соборе шло дело не о возбуждении социально-политической борьбы, а об устранении одного судебно-административного затруднения, и молодой царь выступил на нем не демократическим агитатором, а просто умным и добросовестным правителем».
