Умиляет и то, что для серьезных, владеющих темой ученых смерть царевича Иоанна является загадкой. Дескать, «умер от удара по голове, нанесенного отцом, но стоял на грани гибели от хронического отравления мышьяком и ртутью». Но загадка остается таковой только до тех пор, пока слепо следуешь навязанной клеветниками версии об убийстве царем своего сына. Версии, которая не подтверждена ничем: ни летописями, ни свидетельствами очевидцев, ни какими-либо вновь открывшимися научными фактами.
Напротив, факты свидетельствуют как раз об ином. Главной целью эксгумации 1963 года было выяснить причины смерти царя и его сыновей. То, что обнаружили в саркофаге царевича Иоанна, ни в коей мере не подтверждает общепринятую версию о сыноубийстве. Череп царевича совершенно не сохранился. Как сказано в судебно-медицинской экспертизе останков, «соответственно месторасположению черепа в саркофаге обнаружены только части нижней челюсти, серо-белая порошкообразная масса, в которую превратились остальные кости черепа, мозг и мягкие ткани головы». Таким образом, самая главная улика, которая могла бы раз и навсегда пролить свет на дело об убийстве царевича, утрачена.
Однако исследователи обнаружили «копну хорошо сохранившихся волос ярко-желтого цвета длиной до 5–6 см… Признаков наличия крови на волосах не обнаружено». Это хотя и косвенное, но весьма серьезное подтверждение того, что никакой раны на голове царевича в момент смерти не было. Иначе кровь непременно сохранилась бы на волосах и была бы обнаружена впоследствии. Едва ли лежащему при смерти, раненому в висок человеку стали бы отмывать волосы до такой чистоты, что и современные криминалисты не могут найти на них следы крови. Да и покойников тогда обмывали далеко не так тщательно. К тому же в XVI веке еще не существовало средств гигиены, которые с легкостью могут отмыть пятна крови.
Зато следы отравления царевича Иоанна просто нельзя не заметить. В останках царевича ртути нашли ровно столько же, сколько и в останках царя Иоанна – 1,33 мг, а мышьяка, как сказано выше, почти в два раза больше, чем у отца – 0,26 мг, при максимально допустимом уровне в 0,08 мг. Именно одинаковое количество ртути позволило «экспертам» в 60-е годы говорить о том, что отец и сын «лечились» с одного времени – примерно с 1565 года. Однако, в первую очередь, такое совпадение может свидетельствовать о том, что царя и царевича начали травить одновременно. Одним ядом. И возможно, один человек. Кто?
После смерти царя Иоанна в Москве восстал народ. Восставшие требовали покарать ближнего свойственника Бориса Годунова, боярина Богдана Бельского, который, как сообщает Татищев, «извел царя Иоанна Васильевича и хочет умертвить царя Феодора». О Бельском – отравителе царя – писал Исаак Масса. Дьяк Иван Тимофеев, автор «Временника» (начало XVII века) также считал Годунова виновником смерти царя Феодора и называя его рабом, отравившим своего господина, сообщал, что Борис Годунов и Богдан Бельский «преждевременно прекратили жизнь царя». Все свидетельства в один голос называют исполнителем преступления Богдана Бельского, которого спас от народного гнева Борис Годунов. Впрочем, он же потом и убрал ставшего лишним свидетеля.
Через 14 лет Бориса Годунова снова называют как главного виновника смерти царя – на сей раз – Феодора Иоанновича. Тот же Исаак Масса пишет: «Федор Иванович внезапно заболел и умер 5 января 1598 года. Я твердо убежден в том, что Борис ускорил его смерть при содействии и по просьбе своей жены, желавшей скорее стать царицей, и многие москвичи разделяют мое мнение».
Именно о Борисе Годунове писал в опубликованной в 1591 году в Лондоне книге английский посланник Флетчер: «Младший брат царя [Феодора Иоанновича. – В.М.] дитя лет шести или семи, содержится в отдаленном месте от Москвы [т. е., в Угличе. – В.М.] под надзором матери и родственников из дома Нагих. Но как слышно, жизнь его находится в опасности от покушения тех, которые простирают свои виды на престол в случае бездетной смерти царя… Царский род в России, по-видимому, скоро пресечется со смертью особ, ныне живущих, и произойдет переворот в русском царстве». Это было напечатано еще до смерти ев. царевича Димитрия и за семь лет до смерти последнего царя из рода Рюриковичей – Феодора Иоанновича.
Григорий Котошихин писал в своем сочинении о Борисе Годунове: «Той же боярин, правивше государством неединолетно, обогатился зело. Проклятый же и лукавый сотана, искони ненавидяй рода человеча, возмути его разум, всем бо имением, богатством и честию исполнен, но еще несовершенно удовлетворен, понеж житие и власть имеяй царскую, славою же несть. И дияволим научением мыслил той боярин учинитись царем…».
Вскоре после убийства царевича Димитрия умирает царь Феодор Иоаннович. Современники считали Бориса Годунова виновным в его смерти. «Некоторые сказывают, якобы царица [Ирина Годунова, супруга царя Феодора Иоанновича и сестра Бориса Годунова – В.М..], думая, что оный брат ее причиной смерти был государя царя Феодора Иоанновича, до смерти видеть его не хотела». В «Истории Государства Российского» Карамзин приводит выписки из летописей: «Глаголют же неции, яко прият смерть государь царь от Борисова злохитоства, от смертоноснаго зелия».
Действительно, «зелия» в останках царя Феодора обнаружено более чем достаточно для летального исхода: содержание мышьяка превышает норму в 10 раз (0,8 мг при норме 0,08 мг).
Были отравлены (причем, факт отравления не вызывает у исследователей сомнения) мать царя Иоанна Грозного, Великая княгиня Елена Глинская и первая, самая любимая жена царя Анастасия Романовна. Экспертизы 1995–2000 гг. это убедительно доказали.
«…и Анастасия, и Елена Глинская отравлены… Эксперты не любят давать столь категоричные по форме заключения, тем более, что речь идет о преступлении, совершенном более четырех веков назад. Но в данном случае ничего другого не оставалось…» – заявила Т.Д. Панова. Ничего другого, как признать факт отравления, и вправду не остается, ведь если в останках Великой княгини Елены количество мышьяка превышает норму в десять раз, то царицу Анастасию Романовну травили не только мышьяком, но и ртутью. Причем ртуть в ее саркофаге обнаружена просто в невероятном количестве: 0,13 мг в костях (более чем в три раза превышение нормы), 0,3 мг в тлене (превышение нормы более чем в семь раз), 0,5 мг в погребальной одежде (превышение в 12 раз) и 4,8 мг в волосах (превышение нормы в 120 раз!).
А ведь царь Иоанн писал о причинах смерти не только царицы Анастасии, но и других своих жен в прошении на имя Освященного Собора с просьбой разрешить ему четвертый брак: «…И отравами царицу Анастасию изведоша». О царице Марии Темрюковне: «…И такоже вражиим злокозньством отравлена бысть». О Марфе Васильевне Собакиной: «… И тако ей отраву злую учиниша… толико быша с ним царица Марфа две недели и преставися, понеже девства не разрешил третьего брака».
Как отмечает Т. Панова, «вполне может показаться, что царь специально сгущает краски, описывая свои неудачи в семейной жизни. Но это отнюдь не так. Сегодня мы знаем, что подозрения его в отношении причины смерти Анастасии Романовны, первой супруги, подтвердила экспертиза 1995 года. Об остальных двух случаях сказать определенно пока нельзя, так как исследования еще не закончены, но вряд ли кого-то удивит, если слова Грозного подтвердятся…»
