Она не знала, с чего начать разговор.
– Привет, Земцова…
– Я только что поссорилась с твоей Наташей и выставила ее за дверь, – выпалила Юля одним духом. – Что мне теперь делать?
Шубин какое-то время молчал, обдумывая сказанное, после чего вдруг спросил:
– А это правда, что ты три дня не ночевала дома?
Вопрос потряс Юлю. Она улыбнулась, а потом и вовсе расхохоталась. Шубин был с ней, он чувствовал ее даже через телефонные провода, через десятки улиц и сотни домов. Он был настоящим другом, а потому понял, что, раз Земцова разорвала свои отношения с Наташей, значит, на то была причина… Сейчас же его интересовало совсем другое.
– Ты молчишь? Не хочешь мне отвечать?
– Откуда ты знаешь, сколько дней я не ночевала дома? – Она уже немного успокоилась.
– Разведка донесла. Так кто он, этот счастливчик?
– Не скажу… Нет, правда, не могу сказать.
– На романтику потянуло?
И от этих слов Юля вспыхнула и мысленно перенеслась в душный маленький ресторан с кабаньими и оленьими головами на стенах и маленьким фонтаном у стены… Там так некстати звучала испанская музыка, и эти гитарные аккорды по-настоящему растревожили ее сердце и душу… Гитарист, не сводивший с нее глаз целый вечер, стал ее любовником уже в первую же ночь. Они провели вместе сутки, после чего всю следующую ночь он играл в ресторане, а она сидела за одним из столиков, пила вино и впервые за долгое время чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Ей было хорошо с этим мужчиной хотя бы потому, что она не любила его и никто ни в кого еще не успел пустить корни…
– Ты ревнуешь?
– Ревную, – ответил Шубин искренне. Она почувствовала это в его голосе.
– Ну и напрасно… И все-таки, как ты узнал?
– Узнал, и все. А что касается Наташи – не переживай. Сама себе кофе сваришь.
– Ты ничего не слышал об убийстве девушки по фамилии Уткина?
– Слышал.
– Тогда приезжай… поработаем…
Она положила трубку, встала и прошлась по кабинету. После пожара здесь многое изменилось и теперь мало что напоминало ей то время, когда она пришла сюда работать под началом Крымова. Да и сама она изменилась. Исчезли робость, нерешительность, страх при виде мертвеца. Я очерствела?
Рука сама потянулась к телефонной трубке, и она набрала номер Корнилова – следователя прокуратуры, с которым работала синхронно над одними и теми же делами довольно продолжительное время.
– Виктор Львович, меня интересует дело Уткиной. Сейчас ко мне заедет Шубин… Если хотите, к вашему приходу в морозилке окажется пиво, а на столе – рыба. Соглашайтесь… У меня здесь так хорошо, прохладно…
– Хмара? Это она была у тебя, я правильно понял?
– Вы более чем проницательный…
– Ладно, приеду… Пиво привезу сам, не суетись.
Юля встрепенулась после разговора с Корниловым и словно очнулась от сладкой утренней дремы. Ссора с Наташей показалась выжатой из пальца. И все же, несмотря на легкие угрызения совести, она поймала себя на том, что чувствует необыкновенную легкость от сознания того, что больше никогда не увидит хотя бы здесь, в кабинете, это довольное и так часто ухмыляющееся лицо, эти насмешливые глаза. Все. Умерла так умерла.
Следующий звонок был в морг, Леше Чайкину, судмедэксперту.
– Леша… Там у тебя должна быть девушка… Уткина. Что скажешь?..
3. Торт с арахисом
Женя Рейс лукавила, когда говорила, что ей грозит сокращение. Ее сократили давно, и вот уже более трех месяцев она подрабатывала на так называемых общественных работах – печатала на машинке страницы городской Книги Памяти, помогала на кухне одного из детских интернатов, по ночам дежурила в ожоговом центре, ухаживая за тяжелобольными и меняя им простыни… Денег едва хватало на то, чтобы сварить себе суп. Она задолжала за квартиру и телефон, обносилась до такой степени, что практически не в чем было выйти из дома… Молодой любовник Юра, который приходил к ней регулярно три раза в неделю, сделал ей на днях замечание, что у нее заусенцы на пальцах, что его это раздражает. Кроме того, он отверг ее очередные утренние гренки. Он хотел мяса, но мяса не было, потому что не было денег. Юра иногда приносил ей продукты, конфеты, но практически сам же все и съедал. В сущности, проку от него даже как от любовника было мало, и дело было, конечно, не в том, что он не получал утром свою порцию мяса. Таким мужчинам уже не мясо нужно, а что-то посерьезнее, вроде гомеопатических капель. Но Женя терпела его придирки и обвинения (Юра считал, что в их разладившихся сексуальных отношениях виновата только она), встречала Юру, как могла ублажала его, старалась сохранить хотя бы такие отношения, какие были. И все это – ради того, чтобы продолжать обманывать себя и создавать видимость течения жизни. Она знала по собственному опыту, что исчезни из ее жизни Юрий, и это самое течение жизни прекратится, и ее дом и даже город превратятся в теплое и непроходимое болото… Депрессия – вот чего больше всего боялась Женя Рейс. И это при ее броской красоте, природном оптимизме и внутренней силе. Видимо, без денег и работы блекнет и красота, исчезает оптимизм, а на смену веселости приходит беспросветная тоска.
Окончившая в свое время политехнический институт, Женя несколько лет проработала в проектном институте, где была долгое время любовницей своего непосредственного начальника. Понятное дело, она мечтала о своей семье, о том, что когда-нибудь в ее жизни все резко переменится и она наконец-то станет женой этого человека. Но он был женатым мужчиной. Она разорвала с ним отношения, причем так резко и неожиданно, успев оскорбить его и даже ударить, что последствия не заставили себя долго ждать. Сначала ее сократили, и ей пришлось уйти из этого института, затем та же участь постигла ее, когда она устроилась в смежное предприятие. Она знала, кто за всем этим стоит, но ничего не могла поделать: ее бывший возлюбленный стал замом министра по строительству в губернии и при случае делал все, чтобы лишить ее возможности устроиться на приличную работу. Так в ее жизни появилось слово «биржа» – ненавистное, унизительное, безысходное… Жалкие пособия, очереди в душном коридоре, тихий шепот таких же, как и она, безработных и предложения устроиться чернорабочей по уборке нечистот, нянечкой в детские ясли (с окладом, которого могло бы хватить на три килограмма масла) или дворником на окраину города, чтобы выгребать подгнивший мусор из мусоропроводных блоков…
В тот день Юра пришел чуть раньше. В его руках она увидела коробку.
– Это мне? – обрадовалась она. – Юра, и как это тебя угораздило? Зарплату, что ли, получил?
– Это тебе, но не от меня, – каким-то странным тоном произнес Юра и покраснел. – Короче. Там в подъезде мой друг. От него баба ушла, а ему надо…
– Чего надо? – сначала не поняла Женя.
– Чего-чего, вроде ты не понимаешь… – И он довольно грубо, используя народный глагол, выдал ей, зачем к ней пришел его друг и что ему от нее надо.
