В дверь позвонили. Юля инстинктивно сгребла все бумаги и спрятала в свою дорожную сумку. Вечерний туалет подразумевал подходящую к одолженному ей красному платью Гел черно-красную замшевую сумочку.
– Это Харыбин. Значит, так. План такой. Ты прячешься и слушаешь наш разговор…
– Не забудь спросить его, в каком вы будете зале, чтобы я не искала вас по всему ресторану. И если он вдруг передумает везти тебя в «Прагу», то пусть скажет название другого ресторана, поняла?
– Да. Мы здесь долго не задержимся. Значит, я выхожу, выключив предварительно везде электричество, а ты, дорогуша, лишь спустя четверть часа позволишь себе выйти из укрытия и зажечь свет.
– Я все поняла. Иди, открывай… – и Гел забралась в большой платяной шкаф в прихожей.
Харыбин вошел с букетом желтых роз.
– Это тебе, Земцова.
– От Крымова, надеюсь? – она дала себя поцеловать.
– От меня, – обиженно протянул он.
Юля окинула взглядом его слегка располневшую фигуру в серой «тройке» и улыбнулась:
– Ну что, поехали? Надеюсь, все осталось без изменений? Мы едем в «Прагу»?
– Да, как и обещал.
– А в какой зал?
– Зал «Арбат» тебя устроит?
– Вполне. А где Крымов, в машине?
– Ты так и будешь пытать меня Крымовым? Высечь тебя, что ли, пока никто не видит?
– Только посмей тронуть меня пальцем… Уговор – дороже денег.
Она выключила свет и слегка прикрыла за собой дверь.
– Ты не запираешь? – услышала она удивленный вопрос Харыбина.
– У меня новый американский замок, и уж поверь мне, я умею с ним обращаться…
– Может, это и квартира твоя?
– Нет, моей приятельницы…
– Елистратовой?
У Юли подкосились ноги. Но, вовремя вспомнив, с кем она имеет дело, взяла себя в руки и быстрым шагом направилась к лестнице.
В машине Крымова не оказалось.
– Ты меня обманул? – голос Юли прозвучал довольно жестко. – Сначала ты ловил Крымова на наживку – то есть на меня, а теперь выманил меня из дома, подловив на Крымове? Харыбин, один раз я тебя простила, больше не буду… Ты куда меня везешь?
– В «Прагу», душа моя, – спокойно отозвался, устремив взгляд на дорогу, Дмитрий. – Сиди спокойно, расслабься. Я тебе сейчас такую музыку включу… А насчет Крымова не переживай. Он уже там, я надеюсь.
– Он знает, что я буду?
– Разумеется. Или ты думаешь, что он стал бы со мной по кабакам шляться?
– Ладно, поехали… А то у меня платье помнется.
Зал «Арбат» поразил Земцову своей огромной хрустальной люстрой, художественным орнаментом на потолке и особой роскошью, начиная с нежно-розовых драпировок на окнах и мягких красноватых кресел. Но не менее сильное впечатление на нее произвел сидящий за одним из круглых столиков Крымов, обнимающий за плечи пухленькую, словно сбитую из сливок, блондинку. Вот только теперь она поняла, какую опасную игру затеял ее бывший муж – полковник Харыбин. Как же возненавидела она его в эту минуту! Понятное дело, что Крымов не знает о том, что она в Москве, и уж тем более в ресторане, куда он привел эту пышку. Чувствуя, что еще немного, и она будет не в силах сдержать свое раздражение и злость, она нашла в себе силы улыбнуться и проследовала под руку с Дмитрием к столику, являвшему собой отличный наблюдательный пункт, откуда прекрасно просматривался столик Крымова.
– Ну что ж, мальчики, вы в своем репертуаре, – вторая улыбка тоже получилась вымученной, тяжелой. – Он так и будет сидеть почти спиной ко мне, обнимая эту душку?
– Этого я не могу знать. Если заметит – хорошо, а нет – так еще лучше. Вот уж тогда ты весь вечер будешь только моя. Взгляни на меню…
– Значит, они будут сидеть за своим столиком, а мы – за своим?
– Правильно. Что мы выбрали?
Но буквы расплывались перед ее глазами. Слезы досады грозили хлынуть на страницы меню.
– Вот, рекомендую. Семужка «по-старорусски». Это филе семги, замаринованное с водкой, укропом и перчиком… – Харыбин сглотнул слюну. – Борщ с ватрушкой, я думаю, тебе сейчас еще рановато. Блины с икоркой зернистой тоже вредны для твоей фигурки. А вот гурийская капустка в самый раз…
– Это с чесноком? Нет, не пойдет… Мне нельзя есть чеснок.
– Ты имеешь в виду твоего бойфренда? Или, точнее, плейбоя? Брось, он возьмет тебя и с чесноком…
– Харыбин, я тебя сейчас ударю этой вазой с фруктами. Не зли меня.
– Все. Умолкаю. Вернее, продолжаю предлагать тебе блюда. Итак, моя дорогая, дичь «по-охотничьи». Это – обжаренные сочные кусочки фазанов с вареньем из брусники и маринованными фруктами.
– Ладно, я согласна на дичь. Что еще?
– Можно заказать еще завиток «Пражский» – глазированные ломтики ветчинки, – Харыбин вновь сглотнул слюну и демонстративно закатил глаза к потолку, – фаршированные грибочками и лучком.
– Поехали дальше… – вдруг она увидела Гел. Блистательная, затянутая в одно из своих самых дорогих и шикарных платьев, она вошла в зал царственной походкой и, найдя взглядом Юлю, чуть заметно улыбнулась. Вот теперь можно было и расслабиться, и повеселиться. – Ты чего замолчал?
Юля перехватила взгляд Харыбина и поняла, что и тот заметил появление в ресторане Гел.
– «Поросенок, фаршированный по-царски»… – проблеял он, не в силах оторвать глаз от стройной фигуры Гел, ее обнаженных плеч, длинной шеи и красиво посаженной головы.
– Кто поросенок? Это ты о ком?
– Вот это баба! – вдруг откровенно и, главное, вслух восхитился Дмитрий и, схватив рукой салфетку, зачем-то принялся промокать свое лицо. – Ты извини меня… Просто я подумал, что это какая-то знаменитость… Я ее уже где-то видел.
– Это Элизабет Тейлор, – усмехнулась Земцова. – В молодости.
– Ну уж нет, – замотал головой Харыбин. – Лизке до нее далеко. Ладно, пошли дальше. «Язык заливной под соусом с хреном…»
Между тем Гел села за свободный столик, и перед ней тотчас же вырос официант. Она ему что-то сказала, и тот, улыбнувшись, кинулся исполнять ее заказ или просьбу.
– Уверен, она заказала водку и соленый огурец, – внезапно сказал Харыбин.
– Но почему?
– Да потому, Юля Земцова, что жизни ты не знаешь и в людях не разбираешься. Это же иностранка, разве не видно? Посмотри, как раскованно она себя держит. И вообще, она пришла одна!
– Возможно, она ждет кого-то… И почему она должна заказывать именно водку с соленым огурцом? – Земцову это предположение возмутило почему-то больше всего.
– Да потому, птичка…
– Не называй меня птич…
