Каждый раз, когда Ванга приходила в гости, Ольга показывала ей что-нибудь новое. Да-да, ей казалось, что, прикасаясь пальцами к альбому с фотографиями или акварельному рисунку, медленно проводя по нему рукою, Ванга именно смотрит на него.
– А вот эту ложечку мне подарили «на зубок», – сказала Ольга, подавая Ванге маленькую серебряную ложечку с семейным вензелем Васильцовых. – У нас так принято: когда у младенца появляется первый зуб, родные дарят ему ложечку.
– Ты хочешь вернуться в Россию? – спросила Ванга.
– Да, – ответила Ольга. – Иногда мне самой это кажется странным. Я люблю Болгарию, я здесь выросла. Но все равно… Впрочем, об этом не стоит и думать. – Она тряхнула головой. – Вот мой папа – он тосковал по родине гораздо больше, чем я. И он же мне говорил: «Не надо питать пустых иллюзий. Большевики когда-нибудь обязательно уйдут – народ их прогонит. Но это будет очень нескоро, потому что они уничтожили лучших в нашем народе». А вот это, посмотри. – Она взяла большую книгу в старинном переплете. – Гербовник дворян Тамбовской губернии. Мой папа был оттуда родом, у его родителей было имение под Тамбовом. Я родилась в Москве, там мы и жили, но каждое лето я приезжала к бабушке и дедушке. И ждала встречи с этой книгой, будто с родным человеком.
– Тяжелый, – сказала Ванга, взвешивая гербовник на руке.
– Я все игрушки в Москве оставила, когда мы в эмиграцию уезжали. А эту книгу оставить не могла.
– Почему? – спросила Ванга.
– Потому что как сказку ее рассматривала, наизусть выучила. Неподалеку от бабушки усадьба Рахманиновых была. Это великий наш композитор, Сергей Рахманинов. Он тоже уехал за границу после революции. Ванга, – вдруг спросила Ольга, – а вы с Димитром не передумали?
– Что – не передумали? – не поняла та.
– Он по-прежнему хочет на тебе жениться? Ты извини, если тебя обижает мой вопрос, но ведь я очень волнуюсь за тебя. Мне так хочется, чтобы ты была счастлива!
– Я знаю, – серьезно сказала Ванга. – Ты меня любишь, Ольга. И я тебя люблю всем сердцем. Мы с Димитром не передумали. Только я боюсь…
– Чего? – насторожилась Ольга.
– Завтра его родители приезжают. Он им скажет, что мы… что я…
Ванга в смущении закрыла лицо руками. Ольга обняла ее и сказала:
– Все будет хорошо, я уверена.
В большой комнате, где по выходным ученики встречались с родными, в это воскресенье было людно и шумно. В деревнях убрали урожай, и родственники потянулись к слепым своим детям, чтобы порадовать их гостинцами.
– Сынок! – радостно воскликнула мать, увидев Димитра на пороге.
Услышав ее голос, Ванга, вошедшая вместе с ним, потихоньку выдернула свою руку из его руки. Димитр направился к отцу и матери.
– Идешь уверенно, – похвалил его отец. – Так и надо!
– И лицо просветлело, – радостно заметила мать.
Димитр тем временем оглянулся и позвал:
– Ванга! Да где же ты?
– Я здесь… – робко произнесла Ванга, делая шаг вперед.
– Иди сюда. – Димитр снова взял ее за руку. – Мама, отец, познакомьтесь. Моя невеста.
– Господи! – ахнула мать.
– Что? – настороженно спросил Димитр.
– Счастье-то какое, сынок! – ответила она. – Идите сюда, детки! Как же вы… Какие ж вы…
Мать расплакалась. Отец, конечно, плакать не стал.
– Молодец, сын! – сказал он. – Красавицу отыскал.
Ванга зарделась от смущения. Еле сдержалась, чтобы по своей привычке не закрыть лицо руками.
Лицо Димитра расцвело.
– Правда? – спросил он отца.
– Правда, правда, – подтвердил тот.
Мать обняла Вангу, притянула к себе.
– Как же тебя зовут, дитятко? – спросила она.
– Вангелия. Ванга.
– А сама откуда? Родители есть у тебя?
Ванга рассказывала, что родом она из Струмице, что есть у нее отец, два младших брата и мачеха, только давно она их не видела, потому что ехать им сюда, в Земун, далеко, а денег в семье нет, отец у чужих людей батрачит… Она рассказывала все это и чувствовала, какие добрые волны исходят от матери человека, которого она полюбила всей душой. И эту женщину с мягкими ласковыми руками она готова была полюбить точно так же, как любит ее Димитр. Да, может, и полюбила уже, прямо в первые минуты встречи с нею.
– Ну, дочка, мы тебе рады. Не обидим тебя, – сказала мать Димитра, когда Ванга закончила свой рассказ. – А что отец твой батрак, ты не смущайся. Слава богу, мы люди не бедные. – Теперь она обняла и сына, и будущую невестку. – Обоих вас прокормим. Позаботимся о вас, детки. Только б вам счастье было! – расчувствовавшись, снова всхлипнула она.
У крыльца Дома родители остановились.
– Ну, идите дальше сами, – сказал отец. – Мы в вашу здешнюю жизнь не вмешиваемся. А скоро вместе заживем! – радостно добавил он.
– Гляди же, дочка, не тяни с письмом, – напомнила Ванге мать. – Попроси отцовского благословения да зови родных на свадьбу. Чтоб по-людски все.
– Я Ольгу попрошу. – Лицо Ванги светилось таким счастьем, что даже шрамы на веках были, казалось, меньше заметны. – Она все как надо напишет!
Когда за Димитром и Вангой закрылась дверь, отец все же заметил с крестьянской рассудительностью:
– Рановато он жениться надумал.
– Ты что, отец? – взвилась мать. – А чего ему ждать? Хочешь, чтоб сын бобылем остался?
– Все-таки слепая она…
– А кто ж за слепого пойдет? Зрячая, что ли? Благодари Бога. А слепая она не от рождения. И сынок наш, если б «испанкой» той проклятой не заболел, так и не ослеп бы. Значит, детки у них зрячие родятся, будет им на старости лет опора. Ну, пошли, – поторопила она. – Доехать бы засветло.
Глава 15
– Еще напиши: «Димитр очень хороший, папа. Он любит меня». Или не надо такое писать?
Ванга повернула голову к Ольге, словно пытаясь невидящими глазами разглядеть ответ на ее лице.
– Почему же не надо? – спросила Ольга.
– Потому что моему отцу это неважно, – вздохнула Ванга.
– Неважно, что твой жених любит тебя? – удивилась Ольга. – Да что ты, Ванга! Любому отцу это очень важно. Разве твой отец не хочет тебе добра?
– Наверное, хочет.
– Ты же сама говорила, что он добрый, – напомнила Ольга.
– Добрый, – кивнула Ванга. – Только он такой… Такой, как все. Понимаешь, Ольга… Здесь совсем другая жизнь. У нас в Доме. Я и не знала, что такая бывает. Книги, пианино… – Она провела ладонью по клавишам. – Здесь жизнь… внимательная, вот какая! Ты всегда у каждой девочки спросишь: какое у тебя сегодня настроение, что во сне ты видела? А мой отец… Он хороший, конечно, хороший. Только ни разу не спросил, какое у меня настроение. Ему и в голову не придет. Он про все такое вообще не думает, понимаешь?
