И что ей делать с этой тревогой, как ее избыть? Ольга не знала.
Глава 26
Как жаль, что окна ее комнаты выходят не на улицу, а в узкий, как пенал, двор дома!
Ольга то и дело выбегала в общий коридор, чтобы посмотреть на улицу оттуда. И все-таки она пропустила тот момент, когда Незнамов вошел в дом, и поняла, что он вернулся, только когда услышала его шаги в коридоре. Шаги были медленные, тяжелые.
Замерев, Ольга стояла у двери своей комнаты. Выглянуть в коридор, выйти ему навстречу?.. Но как он воспримет ее неуместное любопытство?
Шаги стихли. Незнамов вошел в свою комнату. Все Ольгины чувства были обострены настолько, что она расслышала, как на пороге он помедлил, словно запнулся.
Оставив сомнения, она выскользнула из своей комнаты и быстро пошла по коридору.
Ответом на ее стук в его дверь было молчание.
– Алексей Сергеевич, это я! – взволнованным шепотом проговорила Ольга. – Откройте, пожалуйста!
Она знала, что он стоит под дверью. Она не слышала, но чувствовала его. И он не хотел открывать ей, это она чувствовала тоже.
И все-таки дверь открылась.
– Что случилось, Ольга Андреевна? – голос Незнамова звучал спокойно, но как-то глухо. – Почему вы не спите?
– Я только хотела спросить… – взволнованно и растерянно произнесла Ольга. – У вас все в порядке?
Она была так сильно охвачена смятением, что вошла в его комнату без приглашения.
– Конечно, – пожал плечами Незнамов. – А что у меня может быть не в порядке?
Она видела, что он лишь изображает недоумение и что почему-то собирает все силы, чтобы его изобразить. Но не могла же она сообщить ему такие свои наблюдения.
– Нет, ничего… Извините, – пробормотала Ольга. – Доброй ночи.
Он так явно не хочет ее видеть, что не замечать этого просто неприлично. Она пошла к выходу из комнаты.
Но у двери все-таки обернулась. Сама не понимая зачем.
Незнамов медленно опускался на ковер. Силы, которые помогали ему не сделать этого раньше, более не действовали; только теперь Ольга это поняла.
– Что с вами? – воскликнула она, бросаясь к нему.
– Ничего. Идите, идите же…
Голос его звучал теперь уже не просто глухо, а словно из могилы. Не обращая внимания на его требование уйти, Ольга присела перед Незнамовым и тронула его за плечо. Он коротко вскрикнул. Она наконец заметила темное пятно на борту его пиджака.
– Вы ранены? – спросила Ольга.
Растерянность ее сменилась абсолютной собранностью.
– С чего вы взяли? – попытался возразить Незнамов.
– Не стоит обманывать, – сказала Ольга. – Давайте я обработаю рану. Это на боку, вы просто не достанете сами. Не беспокойтесь, я умею оказывать первую помощь.
– Откуда такие навыки?
Наверное, он хотел иронически усмехнуться. И наверное, скрывать боль было уже невозможно – усмешки у него не вышло.
– Работала воспитательницей в детском доме для слепых, – ответила Ольга. – Дети часто ушибались.
Незнамов все-таки улыбнулся. Но уже без всякой иронии – улыбка получилась ясная и немножко жалобная.
– Я не ушибся, – сказал он. – Да я и не ребенок.
– Это как сказать.
Ольга помогла Незнамову дойти до кровати и, когда он сел на постель, расстегнула на нем пиджак. От его рубашки были оторваны обе полы, и ими был наскоро обвязан бок. Повязка набрякла кровью.
– Чем же это вас? – спросила Ольга, ловко снимая ее. – Ножом?
– Нет. Одним… инструментом.
– Я согрею воду, – сказала она. – А вы ложитесь, пожалуйста.
– У меня спиртовка в комнате, – сказал Незнамов. – Согрейте на ней. Не выходите.
Ольга зажгла спиртовку, перелила воду из графина в стерилизатор для шприцев, поставила его на подставку над огнем.
– Я для вас точно так же воду кипятил, – сказал Незнамов.
Ольга обернулась, встретила его внимательный взгляд и тут же отвела свой. Сейчас не время для того, чтобы сердце забилось у нее где-то в горле.
– Да, – кивнула она.
– Бинты в ящике стола. И спирт. И откройте, пожалуйста, окно. Душно.
В комнате вовсе не было душно, но Ольга понимала, что это рана мучает его.
Она открыла окно, подошла к кровати, принялась промывать и обрабатывать его рану. Она понимала, что ему больно, но догадаться об этом можно было только по его расширившимся зрачкам.
Жалость сжимала ее сердце, но ей казалось невозможным показывать свою жалость – так же, наверное, как ему казалось невозможным показывать свою боль.
– Вы могли умереть, – сказала Ольга.
– Это не опасная рана. По касательной прошло.
– Что прошло по касательной?
Собственно, не было необходимости и спрашивать, она и так видела, что рана нанесена каким-то тупым инструментом вроде отвертки. Не получив ответа, она заметила с укоризной:
– Вы много крови потеряли.
– Ничего. – Незнамов улыбнулся. – В Средние века все болезни лечили кровопусканием. Иногда помогало.
– Мы живем не в Средние века.
– Вы думаете?
Бинтуя рану, Ольга случайно опустила взгляд на пол. Туфли Незнамова были в засохшей грязи, комочки ее осыпались на пол. Тут она наконец заметила, что и руки у него тоже грязные.
– Дайте я протру, – поспешно сказала она. – У вас руки…
Она хотела отвести взгляд, но он не дал ей этого сделать. Буквально не дал – заставил смотреть себе в глаза, хотя и непонятно, как у него это получилось: он не сделал ни единого движения.
– Да, – сказал он. – Руки у меня в грязи. И в крови.
Какой ее реакции он ожидал – смущения, смятения, страха?
– Алексей Сергеевич, – глядя в его пронзительные глаза, спросила Ольга, – ваша проблема решена?
– Я его убил, – ответил он. – Велчева. Лучше, чтобы вы об этом знали. Идите, Ольга Андреевна. Спасибо за помощь. – И видя, что она медлит, повторил коротко и зло: – Идите!
– Вы думаете, я донесу на вас?.. – медленно выговорила она.
– Не исключаю.
Выходя из комнаты, Ольга не сдержалась и хлопнула дверью. И тут же открыла ее снова.
Незнамов лежал на кровати не двигаясь. Глаза его были закрыты.
– Извините, – тихо сказала она.
– Это вы меня извините, – не открывая глаз, ответил он. – Простите меня, Оля.
– За что?
– Втянул вас в плохую историю. – И вдруг попросил: – Налейте мне спирта. Гадко на душе.
