Таким образом, стратегическая инициатива, как это называют штабные офицеры, полностью перешла ко мне. Наконец я могу не сомневаться в успехе.
Между тем, пока будет идти битва не на жизнь, а на смерть, я воспользуюсь всеобщим интересом и смогу беспрепятственно пройтись по чемоданам Джокера. Лотошкин обещал мне это устроить. Правда, заломил цену в триста рублей. Аппетиты проходимца растут по часам. Но ради дела я готов пойти на любые жертвы, которые, надеюсь, будут мне компенсированы.
Время, оставшееся до турнира, намереваюсь посвятить изучению местности, на случай возможного бегства Пьюро и компании. Несмотря на железную силу моего хода, остается непредвиденный случай, который может поставить все с ног на голову. Чего я по собственному опыту опасаюсь и сделаю все возможное, чтобы его предотвратить.
Ротмистр Францевич, (ж. к.) в отставке
16
Огонек папиросы горел глазом дракона. Ванзаров пошел на него, как на маяк. Францевич растоптал снег вокруг и резко повернулся. Чутье у него было звериное, а движения отработаны до автоматизма: рука юркнула к потайной кобуре. Так же быстро он дал отбой, когда разглядел знакомый силуэт. Отлично натасканный цепной пес.
Ванзаров остановился в двух шагах, чтобы иметь запас дистанции. Борьба в темноте имеет одну особенность: победит не тот, кто первым бросится, а кто первый заметит опасное движение. Вежливость и рукопожатия между ними были излишни. Каждый отлично представлял, с кем имеет дело. А потому держался на изготовку.
– Какими судьбами, ротмистр, занесло вас в этот райский уголок, занесенный снегом, – спросил Ванзаров, все-таки кивнув в знак приветствия.
Францевич выпустил столб дыма, еле угадываемый в темноте.
– Отдыхаю, – ответил он.
– Отдых требует револьвера в потайной кобуре?
– У нас, Ванзаров, много врагов. Только для ваших мазуриков – это святое, особенно с вашей репутацией, а мои революционеры так и норовят свести счеты. Приходится быть наготове.
– Последний революционер вывелся в Сестрорецке года четыре назад, а новые и не думают появляться. Слишком на виду, как полагаю.
– Вам виднее…
– Павел Федорович, не в моих правилах говорить напрямик… – начал Ванзаров.
– Да уж, это известно… – Францевич бросил папиросу в снег. – Методики ваши знаменитые, парапсихо-логия, кажется? Наслышаны…
Ванзаров готов был сжечь кислотой кое-кому болтливый язык. Но поделать уже ничего нельзя: сплетня поползла. Теперь пойдут смешки и насмешечки от бывших коллег. Хоть из столицы уезжай. Не любят чиновники умников, что поделать. Остается делать хорошую мину в отвратительно игре.
– Психологика… Только это не мое изобретение.
– Неужели? А мне говорили…
– У нас много говорят. Этот способ дознания придумал бельгийский полицейский Херкюль Пьюаро. Чем и прославился.
– Надо же, бельгийский… Вот и верь после этого людям.
– Теперь, когда мы установили столь важный факт, могу продолжить?
Францевичу хотелось больше всего закончить этот разговор, но удобного повода не находилось. А сбежать – совсем неприлично. И он любезно согласился.
– Насколько я понимаю, ваше задание…
– Кто вам сказал про задание? – насторожился ротмистр.
– Позвольте не тратить ценное время на очевидное… Ваше задание имеет частный характер. Предположу, что его вы получили от международного агентства…
– Кто вам сказал? – В голосе ясно слышалась угроза.
– Павел Федорович, мне дела нет, как жандарм в отставке зарабатывает прибавку к пенсии…
– Да ты сам в отставке-то! – крикнул Францевич.
Ванзаров утвердительно кивнул.
– Я обещал откровенность, так извольте. Здесь я не для того, чтобы воздухом дышать. У меня поручение частного характера. Условия его таковы, что на кон поставлена человеческая жизнь.
Францевич раскурил еще одну папиросу.
– Что вы от меня хотите?
– Я не прошу у вас помощи – это излишне. Предлагаю дружеский обмен.
– Это чем же?
– Тем, что у нас есть самого ценного: информацией. Мне не хватает нескольких фактов, а вам нелишним будет узнать, что известно мне. Честный обмен.
Наступил момент, когда шаткое размышление ротмистра должно упасть в одну или другую сторону. Ванзаров не торопил с ответом, пусть созреет. Хотя играть честно с жандармским ротмистром – занятие глупейшее. Эти господа так воспитаны и дрессированны, что применяют кодекс чести и держат слово только в отношении своего клана, офицеров корпуса жандармов. Потому что они – избранные, они – элита и хребет власти. Все прочие для них – люди второго сорта, мусор, а полицейские – в особенности. Их следует брезгливо презирать, да и только.
– Что вы хотите знать? – наконец проговорил Францевич.
– Всего лишь: за кем филерите?
– Зачем?
– Это поможет положить недостающее звено в логическую цепочку.
– Цепочку, значит…
– Могу назвать сам, если вам тяжело.
– Такой вот вы прыткий. Что же я получу взамен?
– Открою вам глаза на очевидное, – сказал Ванзаров, уже понимая, что партия им проиграна. Францевич спрятался в панцирь. Но доиграть надо до конца.
– Попробуйте, а там видно будет… – он самодовольно улыбнулся. И выпустил дым в сторону.
– Извольте: вас обманывают.
Ротмистр тут же отбросил папиросу.
– Что это значит?
– Водят за нос.
– Поясните же…
– Выставляют дураком…
Францевич сжал кулаки.
– Ванзаров, не шутите со мной подобным образом…
– И не думал. Только факты. Для вас был заказан номер в пансионе, и вам нашлось место в санях. Разве этого недостаточно?
– В сани мог сесть кто угодно, а в санатории полно свободных номеров…
– Да, но ваша фамилия в списке тех, ради кого был открыт закрытый на зиму «Курорт». Ровно четырнадцать персон.
– Это ничего не значит, – упрямо держался Францевич.
– Не значит. Но если не предположить, что объект вашего внимания – мистер Маверик, подданный С-АСШ.
– Вы ошибаетесь…
– Неужели? Посмотрим, что нам скажет психологика…
– Нет…
– Простите, ротмистр, сами напросились. Вы запрыгнули в уходящий поезд. Следовательно, потеряли объект, который вели, но чудом узнали, куда он делся, и бросились в погоню. Так как дело происходило утром, предположу, что причина вашей осечки примитивна: вы проспали. Спать на улице в такую погоду даже вам не под силу. Остается дом или гостиница. Следить за объектом в доходном доме в одиночку практически невозможно. Остается гостиница. Если так, то ваш подопечный снимал в ней номер. Из всех пассажиров вагона в гостинице проживали: бельгийский подданный, американец в соболиной шубе и актер из Саратова. Про семейную пару Стрепетовых не уверен, но предположу, что они столичные жители. Актера и бельгийца отметаем. Остается наш американский дядюшка… Замечу, что только он забрал с собой все чемоданы. Это еще раз подтверждает, что съехал из гостиницы окончательно. То есть вы могли потерять его всерьез и надолго… Вам остается сказать только «да». И логическая цепочка будет завершена. Ну, скажите, что вам стоит…
