Ванзаров протянул сложенный лист, который уже устроился в боковом кармане мягкого и удобного пиджака в клетку.
Аполлон Григорьевич изучил послание и не выразил глубоких чувств.
– Выгодное дельце? – только спросил он. – Да и так ясно, что выгодное. Раз потащились в такую погоду в адские недра Сестрорецка…
– То есть ничего необычного вам в глаза не бросилось, – Ванзаров откровенно взглянул на карманные часы, делая совсем прозрачный намек. Лебедев ничего не заметил.
– Почерк каллиграфический, каждая буква выведена как рукой художника…
– Характер даже вы не сможете определить.
Лебедев замялся, словно не хотел вступать на шаткую дорожку.
– Шанс ошибки велик, – сообщил он.
– Благодарю, совершенно согласен. Это все?
– Бумага дорогая… Да ну вас! А что нам скажет острейшая госпожа психологика?
При всем научном складе ума Лебедев испытывал трудно объяснимую ревность к методу, который Ванзаров начал испытывать давно, но рассказал об этом только близкому другу. О чем не раз уже пожалел. Суть метода была простая и понятная: выводить логику поступков из логики характера человека. Несмотря на то что психологика изобличила не одного злодея, когда Ванзаров служил в сыскной полиции, да и частной практике без нее было как без рук, Лебедев упорно не признавал метод, считал его не методом вовсе, а лженаукой и при любом удобном и неудобном случае высказывал другу все, что думает. Ревность, что тут поделать…
– Она задаст как минимум три вопроса о трех странных фактах, – сказал Ванзаров, отправляясь в прихожую.
– Три? – в сомнении повторил Лебедев. – Пропустите один – отберу приглашение.
– Во-первых, человек в состоянии, близком к панике, пишет ровным, спокойным каллиграфическим почерком…
Аполлон Григорьевич признал, что этот вопрос нельзя просто так отбросить.
– Дальше! – потребовал он.
– Если у автора письма каллиграфический почерк, он или опытный письмоводитель, или художник. Откуда у него круг знакомых среди… ну, неважно кого, и безграничные финансовые средства.
– Еще что?
– Самое простое: не показалось странным, что некий господин просит спасти его, при этом не упоминает своего имени. Кого я должен спасти от смерти?
– Вы знаете автора записки?
– Он полагает, что его я знаю…
– Зачем же едете?
– Любопытство – мой порок. Не могу спать, пока не узнаю ответы…
Аполлон Григорьевич накинул на плечи могучее пальто.
– Ладно, убедили, пошли ловить извозчика…
Это было истинное чудо. Великий криминалист славился тем, что умел раздобыть пролетку в любое время и в любом месте столицы. Как ему это удавалось, было самой большой тайной, на которую чиновники департамента держали пари. Ванзаров и сам не мог найти логичного объяснения маленькому чуду: стоило Лебедеву свистнуть, как из-под земли являлся извозчик. Так и случилось. После могучего посвиста из снежной мглы выехал извозчик и даже сторговался на божескую цену.
– Вы там осторожней… – хмуро сказал Лебедев, хоть и не добавил: «без меня». – Не геройствуйте. Глупо погибать за деньги. То ли дело на службе…
– Не собираюсь погибать, меня на бал пригласили, – ответил Ванзаров. – Да и то надеюсь, к утру вернусь.
– Если не вернетесь, приеду спасать, – сказал Аполлон Григорьевич, крепко пожимая ладонь Ванзарова. – Ох, не к добру это…
Криминалист смотрел вслед пролетке, пока не растаял в снежной круговерти. Ванзаров плотнее закрылся одеялом и подумал, что напрасно пренебрегает оружием. «Браунинг» в кармане – не лишний при поездке в неизвестность.
5
Разыскной рапорт № 1
Ваше превосходительство!
Применяя тактику, описанную мне при получении данного задания, приступаю к составлению подробных рапортов, с описанием любых деталей, а также фактов, а также личных наблюдений, могущих быть полезными для проводимого розыска. Основная поставленная мне задача заключается в проведении наблюдения за объектом, которому была присвоена оперативная кличка Джокер. В связи с выбытием прежнего агента объект был принят мною без необходимой подготовки, с ходу. О последних наблюдениях могу сообщить следующее.
За последнюю неделю Джокер поменял более трех гостиниц. В новоизбранной он проживает не более двух суток, после чего непременно съезжает в другую. Причину такого непостоянства выявить пока не удалось. Распорядок дня его имеет привычный уклад. Утром он завтракает в ресторане отеля проживания, после чего отправляется на прогулку по городу, где я вынужден постоянно вести за ним наблюдение. Надо сказать, что объект не занимается ничем, то есть не имеет никаких встреч, а чаще всего проводит время в дорогих магазинах Пассажа и Гостиного Двора. Выбор покупок его достаточно широк, чтобы привести его полностью. После прогулки Джокер возвращается часам к семи в гостиницу, где обедает в частном кабинете, насколько я могу судить, всегда в одиночестве. После обеда он отправляется в номер и уже не выходит, насколько мне удалось установить. Шанса ознакомиться с его вещами у меня пока не было.
Вечером декабря 22-го Джокер вновь переехал, на сей раз в гостиницу «Европейская», где привычно отправился на ужин в ресторане гостиницы. Им был снят отдельный кабинет. Был ли в нем Джокер один, установить не удалось. После продолжительного наблюдения в занимаемой позиции за столиком ресторана, с которого просматривалась дверь кабинета, было установлено, что кабинет пуст и наблюдаемый объект покинул его ранее, очевидно, воспользовавшись другим выходом. Номер, в котором он остановился, мне удалось выяснить после некоторого разговора с портье. Вообще должен отметить мою способность к общению с простыми людьми, у которых я вызываю особую доверительность. Портье был указан номер на втором этаже. Выбрав момент, когда коридор был пуст, я осмотрел номер в замочную скважину. Дополнительные детали установить не удалось по причине ключа в замочной скважине.
Мною было принято решение снять соседний номер, чтобы не выпускать объект из поля наблюдения. Номер на ночь обошелся мне в пять рублей, о чем прилагаю квитанцию. На ночь я оставил дверь незакрытой, чтобы постоянно держать под наблюдением номер объекта. До пяти утра Джокер вел себя покойно, из его номера не раздавалось шума, он не требовал чаю или прочих гостиничных развлечений. Половой, остановленный мною, после душевного разговора признался, что номер сей не обслуживает, у господина свой слуга имеется.
Около шести утра по причине усталости я погрузился в чуткий сон, чтобы немного набраться сил перед предстоящим днем. Около девяти утра я был разбужен шумом: половой делал уборку в номере. Я хотел воспользоваться шансом, чтобы осмотреть его вещи, но оказалось, что господин со слугой уже с полчаса как уехали. Направление их поездки портье было неизвестно. Путем доброжелательного разговора с половым удалось выяснить, что постоялец, вероятнее всего, отбыл на Приморский вокзал. Так слышал половой.
