Вот мы и подошли к концу моих записок, дорогая Агата. Конец этот печален. Во всяком случае, для меня.
73
Завтрак был окончен, посуда убрана.
Объевшись на радостях, Навлоцкий сыто развалился на стуле.
– Ну-с, господин полицейский сыщик, чем нас удивите?
– Сегодня Рождество, – сказал Ванзаров, выходя из-за стола. – Елки у нас нет, но подарки будут.
– Для Деда Мороза костюм ваш слишком клетчатый! – сострил Навлоцкий, чрезвычайно довольный собою.
Ванзаров поклонился ему.
– Благодарю за внимание к моей скромной персоне. Мне остается только выполнить поручение и вручить подарки…
– Ваши подарки? – спросил Игнатьев.
– Подарки не мои. Я всего лишь посланник. – Он подошел к месье Пуйроту и протянул небольшую коробочку. – Это вам…
Бельгиец заулыбался.
– О, как мило! Подарок на Рождество! Я могу взглянуть?
– На вашем месте я бы подождал до укромного места, – последовал ответ.
Месье Пуйрот понимающе улыбнулся одними усиками.
– Это вам… – Ванзаров протянул коробку Францевичу. – Совет вы слышали…
– Так точно… – ответил ротмистр, невольно взвешивая подарок в ладони.
Ванзаров бросил коробочку Навлоцкому. Тот поймал на лету.
– Ваше, – коротко сказал он и отвернулся.
Навлоцкий дернул за веревочку, коробочка открылась. Глаза его округлились.
– Так это же… – начал он, вовремя осекся и захлопнул крышку. Внутри лежала пачка ассигнаций. Те, что он быстро спустил в карточном турнире. Навлоцкий не мог скрыть своего счастья: настоящий подарок, без шуток! Там еще была краткая записка, но на радостях ее не заметил.
Осталось самое трудное. Ванзаров подошел к Марго и с поклоном протянул картонку с ее именем.
– Велено передать…
– От кого подарок? – Она счастливо улыбалась.
– Вы это сразу поймете. Только не стоит открывать прилюдно, мало ли что там окажется, – и он отошел.
Игнатьев, наблюдавшей за этой сценой, встал и постучал по столу, требуя себе внимания.
– Господа, конечно, все рады, что остались живы, но… – он взял многозначительную паузу, – …есть еще юридическая сторона момента. В завещании мистера Маверика, или если угодно – Кторова Петра Ивановича, было ясно указано: наследство получает выживший. Я могу принести документ. Следовательно, если все мы выжили, то наследство принадлежит нам на равных правах. Его надо поделить…
– Господин нотариус! – Ванзаров поднял руку. – Скажите, какое завещание имеет силу: оглашенное первым или вторым?
– Разумеется, последним…
– В таком случае вы забыли про пятый конверт, который запечатали своей печатью. Завещание там.
– Но где этот конверт?! – воскликнул Игнатьев, быть может, впервые в жизни.
Ванзаров обернулся.
– Это вы можете узнать у законной наследницы, которая вступила в совершеннолетие сегодня, госпоже… – он запнулся и продолжил, – …госпоже Верониной. Конверт только что ей вручен…
Он не стал дожидаться, что будет дальше. И так все было ясно. Подробности чужой зависти и чужого счастья его не интересовали. До них ему не было никакого дела.
На улице было холодно и чисто. Как на душе. Лебедев нагнал его сразу.
– Быстро и четко: что было в коробке, которую передали девице? – потребовал он, раздираемый когтями любопытства.
– Американские дорожные чеки, чеки Азово-Донского банка, брильянтовая заколка, перстень с алмазом и миллионы мистера Маверика, которые он передал своей дочери. Она теперь самая богатая невеста России.
– А вы что же? – не веря своим ушам, проговорил Аполлон Григорьевич.
– А я направляюсь в Петербург, – ответил Ванзаров. – Надо привести себя в должный вид перед балом, как-никак. Вы со мной или целебным воздухом подышете?
– Удивляюсь я вам… – только и смог сказать Лебедев.
Издалека долетел перезвон колокольчиков.
– Никак извозчик?
– Не удивлен, – сказал Ванзаров. – Вы же признанный маг нахождения извозчиков в любом месте и в любое время. Дар подтвержден экспериментально…
Аполлон Григорьевич принял лесть благосклонно.
В самом деле, из парка выехали сани. На облучке сидел извозчик, что привез Ванзарова сюда.
– Господа, до станции не желаете? Паровозы, значит, пустили… Возьму недорого ради праздника, что мы – не люди…
Господа желали. Вещей у них не было, прощаться было не с кем. Они уселись рядком и накрылись одним одеялом, как мальчишки в лесном походе. Извозчик гикнул, отдохнувшие кони шли споро.
На повороте Ванзаров оглянулся.
Марго выбежала из курзала и глядела ему вслед. Рядом с ней оказались заботливый Навлоцкий и доктор Могилевский, несший полушубок. Кажется, она что-то кричала, звала его. Ванзаров простился с ней мысленно. Было слишком тяжело что-то говорить. Он понимал, что сбежал как подлец. Это было не худшее из тех зол, из которых ему пришлось выбирать. Последний ход остался за ним.
– Ну, рассказывайте! – потребовал его нетерпеливый спутник. – Что тут на самом деле случилось?
– Простите, Аполлон Григорьевич, только не сейчас…
Ванзаров закрыл глаза, чтобы забыться в мягкой качке саней.
У него ничего не получилось.
74
Разыскной рапорт № 13-бис
Ваше превосходительство!
Имею честь доложить о результатах моих усилий. После проведенных розысков я установил непреложный факт: на самом деле всю преступную аферу провернул не месье Пуйрот, который оказался совершенно невинен, а непосредственно нотариус Игнатьев. Именно он замыслил хитрый план заманить и обмануть Джокера. Это ему удалось вполне.
Джокер был убит коварным образом, на меня была устроена беспримерная охота, из которой я вышел победителем. Это далось мне нелегко. Однако победа того стоила. Я точно и окончательно определил преступника. Оставалось только добиться от него признания и сдачи украденного.
Для этого я применил известную методику, когда рано утром спящего человека внезапно будят и предъявляют ему обвинения. Не имея сил со сна достойно сопротивляться, преступник обычно сознается в содеянном. Так и произошло. Когда еще не рассвело, я осторожно вскрыл дверь его номера и тщательно затворил ее за собой. После чего пробрался к постели преступника. Игнатьев спал одетый, готовый ко всему. Оружие его лежало на столе, дотянуться он не мог.
Выбрав удобную позу, я придавил его грудь и стал душить, тыча в лицо дулом и угрожая немедленно разделаться. Живым он мне не нужен, а пропавшую вещь я так или иначе найду, хоть переверну весь номер. Игнатьев даже не пытался оказать сопротивление. Так велик был его испуг. Он сознался, что злонамеренно погубил Джокера, чтобы захватить ценность. А все прочее было устроено его сообщниками, которые бежали этой ночью. Он же собирался смыться утром и никак не рассчитывал, что будет захвачен с поличным. Под дулом моего револьвера Игнатьев извлек украденное, что хранилось у него в простой картонной коробке, приделанной к днищу матраца. Пожалев старого мерзавца, я обещал не заявлять на него в полицию – при условии, что он навсегда покинет столицу. Игнатьев со слезами на глазах обещал сдержать слово.
