Куда сложнее прощупать балагурящего господина в яркой жилетке, который то и дело вскакивал и приседал, словно ему не давала покоя заведенная пружина. А вот семья из трех женщин и одного мужчины казалась чрезвычайно аппетитным блюдом. Ванзаров принялся за него всерьез. Особенно за барышню. Когда же ее взгляд мимоходом задержался на нем, внутри ванзаровского сердца нечто щелкнуло, что всегда бывало сигналом к очередной потере головы. Допустить это в условиях экстренной командировки и непогоды за окном было непозволительной роскошью. Ванзаров постарался увести луч психологики подальше от барышни. Пусть себе едет с миром.
Перестук колес рвал разговоры пассажиров, но обрывки долетали. Он разобрал, что барышню звали Марго и вскоре ее день рождения, к шумному господину обращались просто по фамилии – Навлоцкий, он называл главу семейства на «ты» и Веронин, а к почтенной старушке, превшей под шубой, обращались исключительно «Лилия Карловна». Семейная пара шушукалась и чему-то радовалась. Господин с бородой мирно дремал, а персона с камердинером не считала нужным опускаться до общения с простыми смертными. Обычная дорожная скука. Одна надежда, что опасность умеет затаиться, натянув личину серой обыденности.
Поезд, пробиравшийся сквозь снежные хлопья все медленней, тяжко остановился, вздрогнул и замер окончательно. Пассажиры стали выглядывать в окна.
В белом молоке охапки крупного снега летели косыми стрелами. На миг привиделось, что поезд сбился с пути, очутился в неведомом мире, на волшебном острове посреди пустоты и вечности, где нет ни земли, ни неба, ни времени, ни пространства, а только белая бесконечность. Эта пустота была до рождения времени и будет после него. Человек в ней лишь мелкая соринка, по ошибке заброшенная, чтобы вечно падать и падать неведомо для чего и куда. Кувырками своими и попытками уцелеть, веселя вселенскую бессердечную пустоту, которой нет дела ни до чего. Пустота эта пожрет всех и все без остатка, растворит в себе и обратит в пустоту, которой не будет ни конца, ни края, ни дна. Ледяная вечность, серая и бескрайняя, заглядывала в окна пустыми глазницами.
Ветер протяжно выл. Мигнули вагонные фонари и погасли. В открытую дверь вагона налетел холод и жадно кинулся на теплые жертвы. Дамы сразу озябли. Мужчины запахнули пиджаки.
А Ванзаров оценил преимущество английского твида: ему было хоть бы что. В таком костюмчике он готов был заглянуть в глаза белой даме прямо сейчас или когда она пожелает. Впрочем, как и всегда. Встречались они не раз. Друг к другу накопились давние счеты. Бой не окончен. Опять кто-то начнет первым. Ванзаров предпочел бы опередить, но как воспитанный человек и некоторым образом джентльмен готов был уступить право первенства. Вот только белая соперница не считалась с правилами.
Материалы
для господ, желающих выступать в самодеятельном театре
Сценка из комедии «БУРЯ» Вильяма Шекспира
(перевод Николая Сатина, 1846 год, в сибирской ссылке)
ПРОСПЕРО
Явись сюда, явись, слуга мой вѣрный,
Мой Арiэль! Приблизься – я готовъ!
Является АРIЭЛЬ
АРIЭЛЬ
[5]
Я предъ тобой, могучiй повелитель!
Ученый мужъ, привѣтствую тебя!
Готовъ всегда свершать твои желанья.
Велишь ли ты летѣть мнѣ или плыть.
Велишь ли ты мнѣ погрузиться въ пламя
Или нестись верхомъ на облакахъ —
Во всемъ тебѣ послушенъ Арiэль,
А съ нимъ и всѣ способности его.
ПРОСПЕРО
Такъ точно ли ты бурю произвелъ,
Какъ я тебѣ приказывалъ сегодня?
АРIЭЛЬ
Все сдѣлано какъ повелѣлъ Просперо.
Я на корабль Алонзо вдругъ напалъ;
То тамъ, то здѣсь, на палубѣ, въ каютахъ
Я зажигалъ отчаянье и страхъ,
По временамъ дѣлился самъ на части
И падалъ вдругъ на многiя мѣста;
На стеньги, марсъ, на реи, на бугспритъ,
Нежданное бросалъ я пламя врознь,
Потомъ его въ одно соединялъ я —
И молнiя, предвѣстница громовъ,
Не такъ быстра, какъ я былъ въ это время.
Казалося, Нептунъ былъ осажденъ
На этотъ часъ огнемъ ревущей сѣры,
И самъ его трезубецъ трепеталъ,
И въ ужасѣ его вздымались волны.
ПРОСПЕРО
Мой храбрый духъ, спасибо!
Былъ ли тамъ
Хотя одинъ довольно твердый духомъ,
Чтобъ бѣдный свой разсудокъ уберечь?
АРIЭЛЬ
Нѣтъ, ни души: трясла всѣхъ лихорадка
Безумiя, всѣхъ ужасъ оковалъ.
На кораблѣ остались лишь матросы,
А прочiе, отъ моего огня,
Изъ корабля всѣ бросилися въ море.
Сынъ короля Алонзо, Фердинандъ,
С торчащими отъ страха волосами,
Похожими скорѣе на камышъ,
Былъ первый тамъ и закричалъ, бросаясь:
«Адъ опустѣлъ – и дьяволы всѣ здѣсь!»
ПРОСПЕРО
Ты свершилъ прекрасно порученье,
Но много дѣлъ намъ предстоитъ еще.
Который часъ?
АРIЭЛЬ
ПРОСПЕРО
Такъ, склянки на двѣ… До шести часовъ
Нам времени осталося немного.
Съ разсчетомъ мы употребимъ его.
АРIЭЛЬ
Какъ, мнѣ еще работа предстоитъ?
Когда меня такъ много утруждаешь,
Позволь хотя напомнить здѣсь тебѣ,
Что позабылъ сдержать ты обѣщанье.
ПРОСПЕРО
Что тамъ такое? Своенравный духъ,
Что требовать еще ты затѣваешь?
АРIЭЛЬ
ПРОСПЕРО
Ба! И говорить не смѣй,
Пока твое не совершится время!
АРIЭЛЬ
Прошу тебя, припомни: оказалъ
Вѣдь я тебѣ ужъ всякую услугу.
Я никогда передъ тобой не лгалъ,
Служилъ безъ ропота и жалобъ
И въ промахи ни разу не попалъ.
Ты обѣщалъ свободу годомъ раньше.
ПРОСПЕРО
Такъ ты забылъ, чѣмъ ты обязанъ мнѣ,
Что я тебя избавилъ отъ мученiй?
АРIЭЛЬ
