«Нужно послать к Бачману гонцов и предупредить его», – подумал я и вызвал к себе Аслана-бильге, который отвечал за степную дипломатию, и Торэмен-бека.
Старейшины прибыли, и мы стали думать, какими именно словами нужно выразить Бачману нашу обеспокоенность. Но было поздно. Тем же вечером прискакал батыр Алмас из рода Тулпар (Пегас), крепкий загорелый воин с выбритой головой и тонкой тёмной косицей на затылке. Он дальний родич Бачмана по линии отца, отличился при захвате Каулиты и получил ранение. Поэтому с богатой добычей раньше всех вернулся в родовое кочевье.
– Беда! – увидев меня, выдохнул Алмас.
– Выпей, батыр. – Прежде чем начать расспросы, я велел подать ему кубок с вином.
Алмас в пару глотков опустошил кубок, поставил его на стол, и я спросил:
– Что случилось?
– Бачмана убили!
– Как это?! – Ничего подобного я услышать не ожидал.
– Три дня назад Бачман устроил пир. Собрал лучших воинов, с кем в Галич ходил, и ему поднесли чашу с кумысом. Он выпил, начал вспоминать о славном походе и упал. Глаза навыкат пошли, на губах пена, а лицо почернело. Его отравили.
– Кто это сделал?!
– Не знаю. – Батыр опустил голову. – Часть вождей на ромеев кивают, видели их недавно рядом с нашими кочевьями. Часть на русских указывает, а некоторые о тебе плохие слова говорят.
– И что обо мне говорят?
– Что ты колдун и давно против хана злоумышлял.
– И что теперь происходит в орде?
– Вожди нового хана выбирать станут. У Бачмана шесть сыновей, и трое уже стали воинами. А ещё многие хотят, чтобы Боняк вернулся. О всём плохом, что при его власти было, о поражениях, потерях, разорении и бегстве от русских дружин уже забыли. Сейчас только хорошее помнят, славные победы и богатую добычу.
– Человека, который Бачману чашу подавал, нашли?
– Да. Его тело обнаружили в ближайшем овраге с проломленной головой.
– Благодарю, батыр, что предупредил меня.
– Я помню твои слова, хан. Ты сказал, что наши враги хотят стравить степняков и надо быть начеку. Потому я к тебе и примчался.
Кивнув, я подошёл к большому сундуку, который стоял в комнате, открыл его и достал арабскую саблю в усыпанных драгоценными камнями ножнах, взятый при налёте на заорельских Токсобичей трофей. Вынул клинок из ножен, посмотрел на сталь и вогнал его обратно. Приблизился к Алмасу и протянул ему саблю:
– Прими, батыр, этот клинок как подарок и знак моего расположения.
Алмас взял оружие, слегка поклонился и спросил:
– Что теперь, хан Вадим?
– Отдыхай. Утром я скажу, что нужно делать.
Батыр, который уже выбрал сторону, на которую он встанет в борьбе за титул хана приднепровских степняков, кивнул и покинул комнату, а я посмотрел на старейшин:
– Что скажете, уважаемые?
Первым отозвался Аслан-бильге:
– Бачмана убили ромеи, это понятно. Как всегда, они хотят воевать чужими руками. Не получилось купить Бачмана или не сговорились о цене, потому его и убили. Раз они снова с Киевом враждуют, кинуть половцев на Русь – проверенный путь.
– Верно, – поддержал Аслана Торэмен. – Ромеи среди половцев кружатся и к Боняку не зря поехали. Наверняка послы императора уже сговорились с некоторыми вождями и предложат Боняку снова стать ханом, поднять орду и, как встарь, напасть на Русь. Только прошли времена Шарукановы и Боняковы. Сила у Буревичей ещё есть, воины они отменные. Но Русь сильнее. Даже если к приднепровцам присоединятся лукоморские всадники, всё равно русских не одолеть.
– А ещё, – снова заговорил Аслан, – Боняк и ромеи знают, что воины Вадима Сокола встанут плечом к плечу с русскими дружинниками и чёрными клобуками. Поэтому нужно остеречься. Как бы Боняк сначала по нас не ударил.
– Когда вернётся наше войско, – это опять Торэмен, – нужно самим на кочевья Боняка налететь или перехватить его на пути к приднепровским аилам. А пока следует поднять всех воинов, кто находится в орде, и выслать дальние дозоры.
– Вы правы, старейшины, – согласился я с ними. – Разошлите гонцов во все наши кочевья и вызовите Кул-Иби.
Спустя четверть часа у меня собрались сотники чёрных клобуков и примчался Девлет, который только вчера добрался в ставку. Я объяснил им, что нужно делать и чего ждать. И орда зашевелилась. Воинов у меня сейчас немного, тысяча степных конников и несколько сотен юношей, а также двести пятьдесят чёрных клобуков в крепости под командованием Данко Белогуза и Твердяты Волдыря. Но всё равно в степь, несмотря на ночь и холодный дождь, выдвинулись дозорные десятки, а боевые сотни стали собираться в ставке возле крепости, между кочевьями капаганов и гэрэев, которые в орде на привилегированном положении. Ну, это и понятно. Род Гэрэй первым дал мне клятву на верность, а род Капаган – родственники по жене.
Всё было сделано вовремя, и мы отреагировали очень правильно, ибо утром появились вести от дозорных. К нам приближались воины Буревичей. Они шли под знаменем Боняка – воины ясно различили на синем полотнище золотого волка и на древке семь белых лошадиных хвостов. Врагов много, больше четырёх тысяч, и они нацелились на нас. Сомнений в этом не было, и я поступил так, как подобает хану, который не желает разорения своих аилов: отдал приказ родам бросить стада и шатры и срочно стягиваться к ставке или затаиться в урочищах и балках. Сам же выступил навстречу опасности.
Возможно, кто-то скажет, что это безрассудство и нужно бежать, ведь войск у Боняка, опытнейшего полководца, о котором в степи складывают легенды, минимум в три раза больше. Но я не мог бросить орду, оставить её на растерзание. Если стойбища разметают, о большом походе против католиков можно забыть. Боняк пройдёт дальше, приведёт своих волков к шатрам Бачмана и легко станет ханом приднепровцев. Его силы возрастут, и даже моё победоносное войско не сможет его одолеть. Наверняка половина воинов уйдёт и переметнётся на сторону половецкого хана-ведуна, поскольку их семьи окажутся у него в заложниках. Следовательно, выхода нет. Нужно разбить Боняка – и точка. Тем более что его всадники в пути не один день, они промокли и устали, а их кони еле переставляют ноги. Так что шансы на победу у нас были весьма не слабые.
Моя конница выступила через час. Всего тринадцать сотен воинов, это всё, на что я мог рассчитывать. В крепости осталось три десятка чёрных клобуков, сотня молодых воинов из привилегированных родов и беременная Айсылу. Рядом со мной Алмас, который решил драться за нас, заместитель Хорояра Вепря варяг Войтех, Девлет Кул-Иби, Данко Белогуз и Твердята Волдырь. Впереди – битва. На лицо падали холодные дождевые капли, небо было хмурым и не сулило ничего хорошего. Однако я не сомневался. Поздно уже. Всё решено, отступать некуда и надо сражаться.
Буревичи торопились. Они шли кратчайшим путём, и мы смогли выбрать место предстоящего сражения. Два древних высоких кургана в шести километрах от крепости. Назывались они Два брата, и среди степняков ходила легенда, что в незапамятные времена здесь сошлись два огромных войска. Кто и с кем бился, неизвестно. То ли саки с персами, то ли массагеты с дандариями и роксоланами, то ли готы с сарматами, то ли арабы с хазарами. В итоге полегли все, остались два брата, которые над телами главных вождей, не только своих, но и вражеских, насыпали курганы. Я в это не верил, не может быть такого, чтобы не осталось раненых и не появились обозники или мародёры, которые обобрали бы мертвецов. Но степнякам история о благородных братьях нравилась.
