Впрочем, на мои дальнейшие действия это никак не повлияло. Я был уверен, что Рагдай прислушается к моему совету атаковать противника в Дании. А если даже католики высадятся вблизи Рарога и осадят город, нахрапом его не взять и рядом с моей семьёй верные воины, которые смогут спасти Нерейд, Дарью и детей. Зря, что ли, пленники ещё год назад под городом подземные ходы прорыли? Глядишь, пригодятся.
Добравшись домой, я собрал семейный совет. Спокойно и доходчиво объяснил жёнам, чего стоит опасаться и как поступать, если нужно будет покинуть Рарог. Они женщины понятливые и неглупые, сразу ухватили суть. Поэтому не причитали и не плакали, а сразу определились, что необходимо спасать, если придётся бежать.
После чего я подозвал к себе Трояна, нашего с Нерейд первенца, который был похож на меня в детстве, такой же быстрый и юркий мальчишка, немного упрямый и не по годам серьёзный. Ему уже девять лет, и он давно переехал на мужскую половину. К сожалению, уделять ему много времени не получалось. Но рядом с ним хорошие наставники. Мечному бою Троян обучается у Немого и Торарира. Верховой езде – у чёрного клобука Данилы, который решил не возвращаться в степь и прижился в Рароге. Грамоту, счёт, географию и другие науки осваивает в школе при храме с другими подростками. В море выходит вместе с экипажем «Яровита», а знахарство перенимает от матери. Спуска ему не дают, парень растёт правильно, и его наставники говорят, что быть ему отличным вождём и превосходным воином. Загадывать не хочется, но, как отец, я им горжусь и надеюсь, что учителя не ошибаются.
– Троян, – сказал я сыну, глядя в его глаза, – ты внимательно слушал меня?
– Да, отец, – ответил он.
– Что-то для себя понял?
– Понял.
– Что?
– Война будет жестокая, отец. О плене думать нельзя, враги идут для того, чтобы уничтожить нас. И если ты погибнешь, я останусь старшим мужчиной в семье, сберегу близких и отомщу за тебя.
Улыбнувшись, я погладил его по голове, взлохматил светлые волосы:
– Ты всё правильно понял, сын. Наверное, хочешь отправиться на войну?
– Хочу. Но понимаю, что сейчас это невозможно. Я слишком мал и буду обузой.
– Верно. Где зарыто серебро и где спрятаны лодки, помнишь?
– Конечно.
– Куда бежать в случае чего, не забыл?
– Нет.
– В подземелья давно спускался?
– Два дня назад.
– И как там?
– Всё в порядке. Своды крепкие, двери смазаны, выходы не завалило.
– Мертвецы тебя не беспокоили?
– Отец, я запомнил твои слова: бояться нужно живых. Что мне сделают мёртвые рабы? Они лежат себе под камнями, тайну раскрыть не могут и никому не мешают.
– Вот и ладно. Ступай, Троян, и запомни: я не погибну и, где бы вы ни оказались, отыщу вас.
– Я знаю, отец.
Сын отступил и вышел из горницы, а Нерейд, которая стояла в углу и молча наблюдала за нами, тихо произнесла:
– Хороший у нас сын.
Я подошёл к ней, обнял, поцеловал женщину в губы и прошептал:
– Не переживай, любимая, всё наладится, и мы переживём это смутное время. Ты мне веришь?
– Верю, – отозвалась она.
Дома я пробыл долго, целых десять дней, и за этот срок успел сделать многое. Отправил обратно в Европу Роберта де Ге и с ним передал шифрованные инструкции варогам, раз уж нет другой возможности. Провёл штабные учения с командирами, проверил дружины и наёмников. Проинспектировал городские укрепления. Побывал на полигоне, где испытывались пушки и стреломёты. Посетил алхимиков, которые показали новые гранаты и огненные смеси. Нагрянул с ревизией в казну и проехался по лагерям варогов. Пообщался с главами мастеров и купцами, которые ещё не сбежали. Написал десяток писем: шведскому королю, Идару Векомировичу и нескольким знакомым вождям. Осмотрел каракк «Сын ветра», который весной, несмотря на войну, с очередной партией колонистов отправится в Винланд. Хотел ещё морские учения устроить, но зимние шторма не позволили, и море притихло в тот день, когда я собрался покинуть Зеландию, дабы вернуться в степи.
О том, что я снова собираюсь исчезнуть, знали многие, и для меня этот день был тяжёлым. Все требовали уточнений и дополнительных указаний, приказов и советов. Но я почти всех прогнал, ибо мыслями был уже далеко от дома, а командиры и управленцы справятся без меня. Главное озвучено – готовьтесь к войне и деритесь, коли хотите выжить и сберечь близких. Этого достаточно, а дальше по обстановке. Как великий князь скажет, при условии, что Поято Ратмирович одобрит его решение с учётом интересов Рарога и всей Зеландии.
Последние приказы были отданы, но сразу покинуть Рарог не удалось. Я хотел взять с собой соколов и живойта, но змеёныш исчез. Осенью, как обычно, он забрался в корзинку, которую для него сделали, и заснул. А сейчас его нигде не было. Странно. Ведь корзинка находилась в моём кабинете, куда посторонним вход воспрещён. Я чувствовал, что он жив и где-то в доме, но мои поиски окончились неудачей. Судя по всему, змей спрятался где-то в подвале и, дожидаясь весны, спит.
Пришлось забыть о живойте, который мог пригодиться в походе, ибо он вносил в образ грозного хана-колдуна чёткий штрих. Зато соколы были на месте. Во время Северной войны я наблюдал их глазами за крестоносцами и в походе на Европу снова собирался использовать птиц как разведчиков. Возьму двух, больше не надо, а чтобы они перенесли путешествие по тропе Трояна, их заранее опоили сонным зельем. Иначе никак. Ведуны, которые, подобно мне, могут ходить по древним чародейским тропам, проводили опыт с животными и птицами. Результаты мне известны: собаки, которых вытаскивали на тропу Трояна, сходили с ума, а птицы теряли способность к полёту, становились сонными, болели и умирали. Только змеи, кошки да летучие мыши на дороге древних чувствовали себя нормально, а остальным там делать нечего.
В общем, я собрался. Осталось поговорить с теми, кто просил о встрече и кого я не прогнал, а потом можно выезжать.
Начал с Яромира Виславита, который так и не стал для дружинников Рарога своим. Такой он человек, никак не мог забыть о знатном происхождении и не считал себя наёмником. Клятву служить мне он выполнял, не придерёшься. Но при этом Яромир всегда подчёркивал, что остальные сотники ему не ровня. Настанет день – и он возвысится, а они так и останутся воинами, которые служат за серебро. Что это, юношеский максимализм, природная гордость или просто спесь? Разбираться в этом, как обычно, не было времени. Но молодого Виславита я из поля зрения не выпускал, внимательно следил за его успехами и знал, что после похода в Ла-Манш он продал старую лодью и купил шведский драккар. Заодно Яромир увеличил дружину, и сейчас у него девяносто пять воинов.
– Здрав будь, князь, – сказал Яромир.
– И тебе не хворать, сотник, – отозвался я и спросил: – Ты встречи искал?
