Лотто сказал им что-то, и они прыснули, одна шлепнула его тряпкой, а вторая послала сердечно-шоколадную улыбку.
[…смеемся без конца, ха-ха-ха!]
Он явно их зацепил. До Салли долетел его смех. И тут она вдруг подумала, что ее Лотто становится обычным. Банальным. Если он не будет осторожен, какая-нибудь девица точно окрутит его и женит на себе. Лотто угодит в ловушку высокооплачиваемой, но грязной работенки, семьи и рождественских открыток. У него появится пляжный домик, лишний вес, внуки, слишком много денег, чтобы хоть как-то их тратить, а затем скука и, наконец, смерть. В старости он станет честным и консервативным, забудет о своем привилегированном положении.
Когда Салли нарыдалась всласть от этих мыслей, обнаружила вдруг, что все так же стоит в одиночестве у дышащего холодом окна, сквозняки по бокам от нее завывают все громче и громче, а затем внезапно… затихают.
[Песня бубенцов нам поднимает дух, целый день поем эту песню вслух!]
И вот, к счастью, в его жизни появилась Матильда! Она, хоть и показалась Салли сначала той самой милой девицей, которой она так опасалась, на деле оказалась совсем другой. В ней был стержень, который мог бы спасти Лотто от его лени.
Но вот прошло уже много лет, а он так и не выбрался из обыденной жизни.
Рождественский хорал застрял у Салли в горле.
На улице какой-то прохожий со всей возможной поспешностью шел по заледеневшей дорожке. Подняв голову, он увидел компанию людей, поющих хоралы и купающихся в белоснежном свете дерева. Его сердце дрогнуло. Теперь эта сцена с ним навсегда. Она все еще маячила перед ним, когда он пришел домой к спящим в своих кроватях детям и жене, когда пытался собрать трехколесный велосипед без отвертки, за которой и бегал к соседям. После она напоминала о себе снова и снова – когда его дети развернули свои подарки, а потом вдруг стали слишком взрослыми и бросили все эти игрушки в обрывках бумаги, а потом бросили и их дом, и избрали свою жизнь, оставив его с женой наедине друг с другом и с дикой тоской. Как же быстро все это случилось! Но все эти годы люди, поющие хоралы в мягком свете огней, хранились в его памяти как драгоценное напоминание о том, как должно выглядеть счастье.
ВРЕМЯ БЛИЗИЛОСЬ К ПОЛУНОЧИ, а Рейчел все еще разглядывала потолок. Надо было обладать смелостью Матильды, чтобы вот так его разукрасить! Их тела переливались в ярком свете, похожие как две капли воды. Элегантное золотое сияние отражалось от темных стен, здорово преображая комнату. Последний день года выдался неприветливым и мрачным, но сейчас ей казалось, будто чья-то огромная рука открыла потолок, точно крышку на банке с сардинами, и все они очутились под ярким августовским солнцем. Трудно поверить, что это – то самое место, в котором она появилась почти семь лет назад, когда приехала на новоселье. Ей вспомнилась пустая квартира, заполненная гремучей смесью беснующихся тел, пивной вонью и жарой, пронизанная лучами раннего летнего солнца, льющегося в звенящий сад. Теперь повсюду висели украшения в виде сосулек, мерцающие в свете уличных фонарей, Будда утопал в орхидеях, по углам пышно разрастались монетные деревья, повсюду стояли кресла в стиле Людовика XIV. Теперь эта квартира была даже слишком красивой и слишком обставленной и буквально дышала элегантностью.
«Вот она какая, золотая клетка», – подумала Рейчел.
Весь вечер Матильда вела себя с Лотто очень сухо. Она смотрела на него, но не улыбалась. Или вообще не смотрела. Рейчел боялась, что Матильда, девушка, которую Лотто любил так, как никого другого, просто возьмет и упорхнет от него. Бедный Лотто. Бедные все они, если она его бросит! Новая подружка Рейчел, Элизабетт, настолько бледная и светловолосая, что можно было подумать, будто она сделана из бумаги, почувствовала, как та занервничала, и сжала ее плечо. Напряжение спало. Она прерывисто вздохнула и робко поцеловала Элизабетт в шею.
Снаружи по дорожке прошмыгнула кошка. И это не была та толстушка, что жила у старушки наверху. Когда Лотто и Матильда перебрались в эту квартиру, это животное уже давно обитало где-то по соседству. А на прошлое Рождество любимица старушки голодала почти три дня, пока Лотто и Матильда не взяли в оборот домовладельца, отдыхавшего на Британских Виргинских островах, и он не отправил кое-кого проверить квартиру наверху.
Бедная Бетти.
Оказывается, она давно была мертва.
У Матильды случилась истерика, и Лотто пришлось отвезти ее к Сэмюелю на целую неделю, чтобы жена пришла в себя и не появлялась в доме, пока там работают ликвидаторы. Странно было видеть Матильду такой, потерявшей обычную невозмутимость и хладнокровие. В те дни она казалась Рейчел маленькой и перепуганной девочкой. Но такой она нравилась ей еще больше.
Теперь наверху поселилась пара с младенцем, именно поэтому сегодняшняя вечеринка была такой скромной. Новорожденным, ведь, как известно, шум не по душе.
– Детеводы, – фыркнула Матильда, появившись словно из ниоткуда. Она что, мысли умеет читать?!
Матильда рассмеялась, увидев озадаченное лицо Рейчел, а затем вернулась в кухню – разливать шампанское по бокалам на серебряном подносе. Лотто тоже вспомнил о ребенке наверху и вдруг представил, какой была бы Матильда, будь она беременна. Наверное, сзади выглядела бы стройной, как всегда, а сбоку – как будто проглотила тыкву. Его почему-то рассмешила эта мысль. Она носила бы ремень очень низко, а грудь раздулась бы, как раз для его жадного рта. Дни ожидания, когда снова можно коснуться чистой теплой кожи. Ее молоко.
Он хотел бы этого.
Чолли, Даника, Сьюзан и Сэмюель сидели притихшие и бледные. Они нынче пришли без пар – последний год был богат на разрывы.
Сэмюель сильно похудел, его кожа истончилась и смялась вокруг рта. Сегодня он впервые выбрался куда-то после того, как ему удалили яичко – следствие тестикулярной опухоли. Первое время после операции он был ужасно подавленным.
– К слову о детеводах. На прошлой неделе я видел девчонку, с которой ты гулял в колледже, Лотто. Как ее звали? Бриджит, – сказала Сьюзан. – Теперь она сотрудник педиатрического онкологического отделения. А еще она беременна и сильно. Раздулась, как сучка. Выглядит очень счастливой.
– Я не гулял ни с кем в колледже, – сказал Лотто. – Не считая Матильды. И это длилось две недели. А затем мы сбежали.
– Да, не гулял. Просто трахал всех девчонок в Хадсоне, – рассмеялся Сэмюель. Из-за химиотерапии он облысел и стал похож на хорька. – Прости, Рейчел. Твой брат был настоящей шлюхой.
– Да-да, я слышала, – сказала Рейчел. – Кажется, эта Бриджит приходила к вам на вечеринки, когда вы только переехали. Она была такой нудной. У вас всегда собиралась целая толпа народу. Я скучаю по тем дням.
Рядом с ними из ниоткуда вдруг выросли призраки прошлых вечеринок и их самих, когда все они были слишком юными и слишком глупыми, чтобы понять, какие это ослепительно-счастливые дни. «Что же случилось с нами, с нашими друзьями, – вдруг подумал Лотто. – Те, кто, казалось, будут рядом всегда, внезапно куда-то исчезли. Куда делись беглые наследники задротского престола в компании своих как две капли воды похожих друг на друга друзей, район Парк-Слоуп в Бруклине, пивнушки, Эрни, который теперь владеет барной империей, но по-прежнему путается с девчонками, у которых блюдца в ушах вместо сережек да тюремные татуировки? Натали теперь финансовый директор какого-то интернет-стартапа в Сан-Франциско, а сотни и сотни других просто куда-то испарились. Дружба с ними сошла на нет, а вот те, кто до сих пор рядом, останутся уже до конца. У них сердца как кремень».
