Классная комната располагалась на втором этаже. Она оказалась просторной, но темной и неуютной. Украшали ее лишь доска да ученическая парта. А еще стоящая в углу ваза с розгами. На розги мальчик посмотрел со страхом, а Софья с отвращением.
– Зачем это? – спросила у застывшей на пороге Раисы.
– Для воспитания. Барчонок уж больно строптивый, к наукам неспособный.
– Илья, садись за парту. – Софья не без опаски тронула мальчика за плечо. – А вас я попрошу выйти. – Она обернулась к Раисе.
Та возмущенно фыркнула, но ослушаться не посмела, только дверью хлопнула нарочито громко. А Софья осталась наедине со своим строптивым воспитанником. Сказать по правде, она понятия не имела, что будет с ним делать. Наверное, поэтому не стала ничего делать, просто села за учительский стол, посмотрела в окно, из которого открывался величественный вид на озеро.
Ее бездействие длилось недолго, в классную комнату вошла служанка с подносом в руках.
– Хозяин распорядился, – буркнула она, глядя в пол. – Вы не выпили свой чай, а на завтрак уже опоздали.
Софья хотела было отказаться, но поймала взгляд мальчика.
– Ты голоден? – спросила она, когда служанка, поставив на стол поднос с чаем и свежайшими ватрушками, вышла.
Он ничего не ответил, вперил взгляд в парту. Гордый, хоть и голодный.
– Не голоден? – Софья придвинула свой стул к парте, сюда же перенесла поднос. – А я вот, признаться, голодна. Но есть одной как-то неловко. Составь мне компанию, – и блюдо с ватрушками подвинула к мальчику поближе, а потом добавила шепотом: – Не бойся, Илья, я никому не скажу.
Софья и сама не понимала, что заставило ее так сказать, но мальчик посмотрел на нее как-то странно, во взгляде черных цыганских глаз появилось еще что-то, кроме ненависти и голода.
– Ешь, – велела она и первой взяла с блюда ватрушку. – И чаем запивай.
Он боролся с собой, этот маленький дикий ребенок. Или гордость боролась с голодом? Как бы то ни было, но ватрушку он взял и проглотил, почти не жуя, сначала одну, потом вторую и третью и чаем запил, даже не стал дожидаться, пока тот остынет. Когда на блюде не осталось ни крошки, Софья переставила поднос на свой стол, из книжного шкафа достала новенькую азбуку.
– А теперь, Илья, давай мы с тобой немного позанимаемся.
Мальчик ничего не ответил, он спал, уронив голову на скрещенные руки. Вот и позанимались… Софья осторожно убрала вихор со смуглого лба. От этого почти неощутимого прикосновения он вздрогнул, но не проснулся, а ей вдруг подумалось, что осуществить задуманное окажется не так просто, как планировалось.
Мальчик проспал почти два часа. Отведенное для занятий время подходило к концу, и Софья, поборов жалость, коснулась его плеча. Он проснулся резко, с приглушенным криком, мокрым от пота лицом и полными ужаса глазами, оскалился, попытался сначала снова укусить, а потом вырваться. Но Софья была готова, обхватила мальчика за плечи, прижала к себе.
– Тише, – сказала шепотом и погладила по растрепанным волосам. – Это всего лишь сон.
Он все еще вырывался, но впиться зубами в ее руку не пытался, а потом и вовсе затаился. Софья чувствовала, как бешено билось его маленькое сердце.
– Пусти… – Голос у него был сиплый, простуженный.
– Все, отпускаю. – Она разжала объятья, и мальчик тут же выскользнул из-за парты, прижался спиной к подоконнику. Взгляд его все еще был затуманен сном, но окружающий мир он уже осознавал. И ненавидел. – Ты уснул. Я не стала тебя будить. – И подходить к нему близко Софья тоже не стала, вернулась к учительскому столу. – Но твой отец платит мне деньги не за то, чтобы я охраняла твой сон, а за то, чтобы я тебя учила. Ты понимаешь, Илья?
Он смотрел настороженно, словно бы опасался подвоха.
– Я знаю, что врать нехорошо, но хочу попросить тебя о маленьком одолжении. Давай не будем никому рассказывать о том, что мы с тобой прогуляли урок? Мы наверстаем все завтра. Хорошо? Я научу тебя читать.
– Я умею читать.
То, что мальчик с ней разговаривает, уже можно было считать большим педагогическим достижением, и Софья улыбнулась.
– Не может быть, – сказала с недоверием. – Докажи!
Мальчишки во все времена оставались одинаковыми. Ей ли не знать. Илья не оказался исключением. Сомнение Софьи его сначала оскорбило, а потом подтолкнуло к действиям. Он и в самом деле умел читать. Пусть медленно, по слогам, но все же.
Когда без стука распахнулась дверь, впуская в учебную комнату Эмму Витольдовну, они читали в два голоса, склонившись над азбукой.
– Время вышло. – На Софью Эмма Витольдовна смотрела так, словно та была пустым местом, а Илья в ее присутствии тут же подобрался, затаился. – Как ваши успехи?
– Все хорошо! Мальчик очень способный. – Софья встала из-за стола, попросила: – Илья, покажи мне, пожалуйста, свою комнату.
В этот момент лицо его из смуглого сделалось смертельно бледным, словно она предложила ему прогуляться на кладбище безлунной ночью.
– Я хочу еще читать, – а во взгляде была мольба.
– Довольно! – Эмма Витольдовна взяла его за руку. – Я сказала, урок закончен!
– Позвольте, я сама. – Софья не являлась кисейной барышней и экономку – или кто она там! – от Ильи оттеснила с непринужденной легкостью. – Очень важно, чтобы между учеником и учителем установились доверительные отношения. Это полезно для обучения. А Сергей Демидович ясно дал понять, как сильно он заинтересован в том, чтобы его сын получил хорошее образование. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы оправдать его доверие.
А ее перекосило, эту серую невзрачную женщину. И причиной тому не Илья, а нечто другое, куда более болезненное. Она была влюблена в собственного хозяина, и безнадежность этой влюбленности делала ее одновременно несчастной и злой. Не нажить бы врага… Враги Софье сейчас ни к чему…
– Мой любимый муж погиб, – сказала она как можно мягче. – И года не прошло… Он погиб, и я осталась без средств к существованию. Надеюсь, вы понимаете, как сильно мне нужна эта работа? – и посмотрела заискивающе в невыразительные серые глаза.
Эмма Витольдовна молчала очень долго, а потом ответила:
– В педагогике, кроме установления доверительных отношений, важно еще кое-что. Учитель не должен избаловать ученика.
– Я не избалую. – Она крепко сжала влажную ладошку Ильи. – Но ведь не случится ничего плохого, если мальчик покажет мне дом и остров? Можно, Эмма Витольдовна?
Не нужно было ей разрешение какой-то там старой девы, но игра, в которую Софья ввязалась, требовала соблюдения определенных правил.
– Не переживайте, я за ним присмотрю.
– Идите. – Экономка наконец перестала буравить ее взглядом и сдалась. – Но имейте в виду, пока он с вами, вы за него отвечаете перед Сергеем Демидовичем. – Имя Злотникова она произнесла по-особенному, с тщательно скрываемой страстью.
