– Смотрите, Софья Петровна!
– Вижу. – Она присела на корточки, осторожно ткнула в след веткой. – Мне кажется или он и в самом деле очень большой?
– Вам не кажется. – А Дмитрий уже шел по следу дальше, как заправский следопыт. Вот только далеко не ушел. След оборвался так же внезапно, как и появился, исчез, испарился… – Что за чертовщина?!
– Вы тоже думаете, что это оборотень? Был волк, стал человек? – спросила Софья, хорошо хоть без насмешки. Насмешки бы Дмитрий не пережил. Впрочем, соглашаться с бредовыми доводами алхимика он тоже не собирался.
– Волк, может, и был, а вот человек – вряд ли. В таком случае мы нашли бы человеческие следы. Вот смотрите! – Он шагнул в сторону, и на земле остался отпечаток его сапог.
– В таком случае куда он подевался? Улетел по воздуху? – Все-таки у Софьи имелась одна неприятная особенность, она умела задавать вопросы, на которые у Дмитрия не было ответов.
Поэтому и отвечать он не стал, развернулся и молча направился обратно к тропинке. Путь до озера они проделали в молчании, но, уже садясь в лодку, Софья вдруг спросила:
– А может, это был не волк?
– А кто?
– К примеру, медведь.
– Насколько я знаю, у медведя другое строение лап. И вспомните вой. Медведи так не воют.
– Волки тоже, – сказала она задумчиво и, не дожидаясь Дмитрия, потянулась к веслам. Пришлось забирать. Ох уж эти эмансипированные барышни!
На острове их уже ждали. На пристани, свесив босые ноги в воду, сидел рыжий косматый увалень, в котором Дмитрий сразу же признал Гришку, юродивого, прибившегося к дому. Юродивый улыбался Софье совершенно безумной улыбкой, и Дмитрий испугался, что, если тому вздумается напасть, отбиться от этакого детины он вряд ли сумеет, но все же шагнул вперед, оберегая Софью.
– Здравствуйте! – Софья, похоже, Гришки нисколько не боялась, а рыцарского жеста Дмитрия и вовсе не заметила. – Погода сегодня чудесная!
Юродивый посмотрел на нее мутным взглядом, поманил заскорузлым пальцем и сказал доверительным шепотом:
– Зверь пришел… Ох, горюшко, горюшко… Много будет кровушки…
– Какой зверь? – Дмитрий поймал Софью за руку, не подпуская к юродивому. – Вы о чем, любезный?
– Волчище… – Гришка от него отмахнулся, вперил взгляд в Софью. – Серый волк – зубами щелк… Зубы вот такие… – Он развел руки, демонстрируя совершенно уже невероятные размеры волчьих зубов. – И кровища… На зубах кровища, а глаза желтые, что уголья… Желтоглазый змей уснул, свернулся клубком на дне… Гришка думал, все хорошо теперь будет, спокойно. А не будет спокойно, вместо змея теперь волчище…
– Он бредит. – Дмитрий потянул Софью прочь от юродивого. – Змеи… волки. Бред.
– Да погодите вы, Рудазов! – Она высвободилась, подошла к Гришке почти вплотную, спросила: – Вы его видели? Зверя!
Вместо ответа тот прикрыл голову руками, стал раскачиваться из стороны в сторону, а потом зашептал едва понятной скороговоркой:
– Плохое место, страшное… У нее глазюки черные, коса длинная, словно змея… Крови хочет… тут многие крови хотят… Только Гришка не боится… Гришке больше бояться нечего…
– У кого глазюки черные? Вы же говорили, что желтые? – Софья отступила на шаг.
– Убедились? – Дмитрий придержал ее под локоть. – Пойдемте уже!
Уходила она с неохотой, всю дорогу до дома оглядывалась на юродивого и уже у самой двери наконец сказала:
– Все-таки здесь и в самом деле происходит что-то необычное. Вам так не кажется, Рудазов?
– Не кажется, – ответил он с плохо скрываемым раздражением. – Я, знаете ли, привык верить в науку, а не во всякую… чертовщину!
Она фыркнула обиженно и дверь толкнула сама, не дожидаясь, когда Дмитрий ее откроет. Ну и пожалуйста! Нет ему дел до дамских капризов! Ему предстоит серьезное мужское занятие.
На прииск они с фон Рихтером и Злотниковым отправились сразу же после завтрака. Решено было, что эту ночь они проведут в лагере на берегу Чернокаменки, и решению такому Дмитрий обрадовался. Наконец-то от разговоров можно перейти к делу!
До лагеря добирались верхом. Оседланные лошади уже ждали их на том берегу, и Дмитрий мысленно похвалил себя, что в свое время брал уроки верховой езды. Вот бы фон Рихтер позлорадствовал, если бы он не сумел удержаться в седле. Удержался! И даже чувствовал себя вполне уверенно, почти так же уверенно, как Злотников. Хотя нет, до Злотникова, с его отчаянной удалью, Дмитрию было еще очень далеко. Чего уж душой кривить…
До места добрались меньше чем за час, а в лагере Дмитрия ждал сюрприз. На залихватский свист Злотникова из чащи вышел Кайсы. На Дмитрия он зыркнул многозначительно, так, что у того враз отпало желание удивляться столь неожиданной встрече. Было очевидно, что об их недавнем знакомстве Кайсы рассказывать остальным не собирался. Ну что ж, Дмитрий тоже промолчит.
– Это Кайсы. – Злотников спрыгнул с лошади, присел пару раз, разминая ноги. – Говорят, лучший охотник на весь Чернокаменск. И проводник отменный.
Кайсы в ответ лишь пожал плечами.
– Вот мы и проверим, так ли он хорош, как говорят. – Чувствовалось, что неразговорчивость проводника Злотникова раздражала. – Какие новости, Кайсы? Слыхал, Водовозов снова людишек прислал.
– Прислал. – Кайсы достал нож, полюбовался идеально острым клинком. – Вчера утром. Трех человек.
– Вот же упрямец! Ведь деньги я ему хорошие предлагал за тот прииск, а он ни в какую. Сам, говорит, буду золотишко мыть. – Злотников поморщился. – А я ж по роже его хитрой вижу, что не золотишко он мыть собирается, а алмазы.
– Может, и не будет. – Видимо, остротой ножа Кайсы остался недоволен, потому что принялся править лезвие.
– Это отчего же? – удивился Злотников. – Или узнал что?
– Волк… – Кайсы поправил сползшую на глаза шапку. – Этой ночью снова напал. Утащил одного из водовозовских старателей прямо от костра.
– Утащил, говоришь?! – В глазах Злотникова вспыхнул азартный огонек.
– Утащил и то, что от него осталось, по округе разбросал. Голову я на берегу нашел. – Кайсы говорил об ужасных вещах с таким ледяным спокойствием, что Дмитрию сделалось не по себе. – Хотите посмотреть?
– На что? – Фон Рихтер тоже спешился, подошел к Кайсы.
– На голову. Вон она. – Кайсы махнул рукой в сторону лежащего на земле холщового мешка. Мешок был бурым от запекшейся крови…
Фон Рихтер нервно сглотнул, огладил бакенбарды, а потом спросил:
– А зачем тебе, любезный, чужая голова?
– Мне незачем, а вот родным его понадобится. В гроб-то лучше с головой укладывать. Я бы сразу отдал, да только они сбежали. Вот как вернутся за всем остальным, так и отдам.
– Так оно еще там? – спросил Дмитрий. Сейчас, при ярком свете дня, происходящее казалось ему скорее абсурдным, чем страшным. – Тело все еще там?
