Книга Коэффициент подлости, страница 19. Автор книги Чингиз Абдуллаев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Коэффициент подлости»

Cтраница 19

— Когда это случилось? — спросил я у Зоркальцева.

— Часа два назад, — ответил майор. — Сотрудники прокуратуры здесь все осмотрели. Нашли гильзы. Полчаса назад приехали наши, постарались немного отмыть стены и пол. Следователь прокуратуры не возражал, они уже сделали снимки, провели съемку. Патологоанатом считает, что смерть наступила мгновенно, но нужно подождать результатов вскрытия.

— Лифт работает?

— Да. Хотите, чтобы я поднялся к нему домой прямо сейчас? Я посмотрел на часы.

— Нет. Пусть проведут спокойно хотя бы эту, последнюю, ночь. Утром мы им все равно сообщим. Не нужно сейчас подниматься. Поехали в прокуратуру.

Когда мы уже садились в машину, Зоркальцев спросил:

— Вы были друзьями?

— Больше чем друзьями, — ответил я. — А вообще-то вам завтра не нужно к нему приходить. Это мой долг. Я утром сам им обо всем сообщу. Так будет лучше.

Когда мы отъехали от дома, я вспомнил про Игоря. Теперь рассчитывать на чью-то помощь не приходилось. Нужно рассчитывать только на себя. Но если Семена Алексеевича убили из-за меня… Тогда моя квартира будет долго пустовать, твердо решил я. И убийца — или тот, кто его послал, — все равно появится в том подъезде, куда я приведу его перед тем, как выстрелить ему в лицо.

Я ни на минуту не забывал об убийстве друга. Мы говорили с ним накануне, в шестом часу вечера. А убили его примерно через три-четыре часа. Но как же он так глупо подставился? Вот этот вопрос меня и смущал более всего. Семен Алексеевич — не просто мой учитель. Он был настоящий профессионал и не стал бы задавать дурацкие вопросы. Тем более не стал бы так глупо подставляться… Значит, моя история никак не связана с его убийством, старался я успокоить себя. Я обязан был верить в рассудительность и осторожность моего бывшего начальника. Тогда почему его убили? И кто это мог сделать?

В любом случае я решил вести следствие по-своему. И по своим законам покарать убийцу, если удастся на него выйти. Пока мы ехали в прокуратуру, я выкурил еще две сигареты. Зоркальцев и Кислов, видимо, понимали мое состояние и поэтому ни о чем не спрашивали, вообще ничего не говорили. И я был им очень благодарен. Вообще мужчины должны поменьше говорить. Я всегда с подозрением относился к болтунам. Может, потому, что за болтливостью всегда стоят какие-нибудь комплексы. Либо комплекс превосходства, выражающийся в желании нравиться всем и каждому, либо комплекс неполноценности, когда хочется привлечь к себе внимание. А бывает — «комплекс труса», когда просто боишься тишины. Потому что тишина чем-то напоминает смерть. Она, тишина, означает не просто молчание, а нечто большее, нечто гибельное для живых существ. Звук есть жизнь. Тишина — смерть.

Мы приехали в городскую прокуратуру уже в первом часу ночи. Зоркальцев выступал в качестве провожатого. В кабинете заместителя прокурора города продолжалась работа. Видимо, кто-то позвонил и поручил взять дело под особый контроль. То есть сам заместитель прокурора занимался расследованием. Я его не знал до этого. Но он с первого взгляда мне не понравился. Невысокого роста, плоское, как блин, лицо, широко посаженные глаза, пухлые губы, но самое главное: во взгляде абсолютное безразличие ко всему на свете. Казалось, ничто не могло вывести этого человека из себя. Потом я узнал, что он раньше работал в военной прокуратуре. Представляю, как его не любили в армии и каким дуболомом он был. Да и фамилия у него была соответствующая — Дубов. Словно кто-то в насмешку дал ему именно такую фамилию.

Руководителя группы сотрудников ФСБ, которые уже начали расследование, я немного знал. Этот как раз был неплохим парнем, хотя я сразу подумал, что он-то вряд ли способен провести подобное расследование. Подполковник Галимов работал в центральном аппарате уже несколько лет. Его перевели в Москву из Башкирии. Говорили, там он отличился, проявил себя настырным и цепким следователем. Однако в Москве это не самые важные качества. Здесь нужно знать конъюнктуру, иметь собственную агентуру и обширные связи. Галимов был высок, худощав, с монгольским разрезом глаз, по-русски говорил даже лучше Дубова. Тот был родом с Украины, и это очень даже чувствовалось. Галимов же работал в Москве уже четвертый год, но все еще оставался провинциалом в душе.

Видимо, руководство ФСБ решило немного схитрить. Если все пройдет нормально, они припишут успехи себе, если все будет не так, как нужно, то Галимов — идеальная фигура для подставки, «мальчик для битья». Впрочем, он был человеком упрямым и настойчивым. Главное — дотошным. Такой не успокоится, пока не проверит все версии. А вот следователь прокуратуры мне понравился. Очень даже понравился. Саша Лобанов. Молодой, симпатичный, умный. Я где-то читал, что после тридцати лет человек не может притворяться. То есть лицо превращается как бы в маску, которую уже не снять. Впоследствии я узнал, что Саше как раз исполнилось тридцать. Если у Николая Николаевича Дубова было непроницаемое лицо идиота, если у Галимова в глазах светилось упрямство, как бывает у хорошей охотничьей собаки, то в глазах Саши Лобанова я прочел любопытство и ум — самые важные качества для любого следователя. Умные глаза — это прекрасно, хотя девяносто девять процентов следователей имеют злющие-презлющие глаза.

Кислов остался внизу, а мы с Зоркальцевым вошли в кабинет. Вошли в тот самый момент, когда Дубов уже начал нервничать. Гриша сидел в соседнем кабинете и дожидался нас — чтобы дать показания. По существующим правилам сотрудников ФСБ и службы охраны допрашивали лишь в присутствии представителей их ведомств. Конечно, если их допрашивали как свидетелей.

Мы сидели за длинным столом Дубова, когда в кабинет вошел Гриша. Он был явно расстроен. Я представил себе, что он чувствовал, когда вошел в подъезд и обнаружил убитого. Они ведь работали с Семеном Алексеевичем уже несколько лет. К счастью, парень сдержался, не закричал, не позвал соседей. Он догадался сразу позвонить к нам, иначе убитого уже показывали бы по всем телевизионным каналам. Грише было всего двадцать шесть, и сегодняшняя ночь оказалась, наверное, самым серьезным испытанием в его жизни.

— Садитесь, — кивнул заместитель прокурора. Он решил, что сам будет вести допрос свидетеля — как самый старший по званию. Кроме того, формально именно он возглавлял следствие. Мы с Галимовым имели чин подполковника, Саша Лобанов был всего лишь младшим советником юстиции, то есть примерно майором. А Дубов являлся старшим советником, к тому же мог рассчитывать на генеральские погоны.

— Вы Григорий Чувелев? — произнес заместитель прокурора. — Сотрудник службы охраны?

— Да, — кивнул Гриша; у него был такой несчастный вид, что мне стало жаль его.

— Наши сотрудники уже успели с вами поговорить, — продолжал Дубов, кивая на Лобанова. Видимо, тот успел побывать и на месте преступления. И, конечно, успел переговорить и с Гришей. — Но мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. — Дубов посмотрел на Галимова, потом на меня. Мы оба кивнули в знак согласия. — Расскажите, что случилось с вашим начальником, — сказал заместитель прокурора. — Только рассказывайте подробно, не торопитесь.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация